Солдаты, которых предали - [19]
Машина останавливается Я у цели. Перед домиком с соломенной крышей черно-бело-красная полосатая будка. Часовой берет винтовку «на караул», да так лихо, что любой лейтенант, обучающий рекрутов, остался бы доволен. Так оно и положено, ибо здесь живет не кто-нибудь, а германский генерал, воспитанный в духе старых военных традиций. Что делается на передовой, что происходит с дивизией – наплевать, главное, чтобы часовой свое дело знал! Вхожу. Навстречу адъютант.
– Прошу раздеться! Вон там сапожная щетка. Господин генерал придирчив.
Снимаю шинель и следую за докладывающим адъютантом. Отдаю честь.
Мой дивизионный командир поднимается от письменного стола, заваленного картами и письмами. Фигура у него крупная, напоминающая Гинденбурга. Он благосклонно, почти отечески протягивает мне руку. На лице, говорящем о большой самодисциплине, появляется подобие строго отмеренной улыбки. Указывает мне на кресло, усаживается на свое место. Брюки его с темно-красными, кровавыми лампасами натягиваются до предела. Как офицер старой закваски, он независимо от преходящей моды носит узкие обтягивающие брюки – такие, верно, нашивал его предок на балах Фридриха II. Пока я закуриваю предложенную сигарету, на столе расстилают большой план города. Генерал извлекает из правого нагрудного кармана мундира монокль на черном шелковом шнуре, вставляет в глаз. Потом снова смотрит на меня оценивающим взглядом и откидывается назад.
– Ну, что поделывает ваш батальон?
– Полностью введен в действие, господин генерал. Опорные пункты перед цехом № 4 и в цехе № 7, закладка минного поля между зданием заводоуправления и цехом № 4, укрепление позиций на дороге, разминирование участка у железнодорожной насыпи и минирование канализационных колодцев. Вчера опять четыре убитых и десять раненых. Срочно нуждаюсь в пополнении. В траншеях на переднем крае всего 90 человек.
Вынимаю из планшета план расположения сил батальона и кладу на стол.
– Оставьте. На пополнение пока не рассчитывайте.
– Но нас срочно необходимо отвести на отдых.
– Об этом нечего и думать.
– Господин генерал, уже ноябрь. Позвольте заметить: пора подумать о прочной зимней позиции.
– Об этом я знаю не хуже вас. Наша зимняя позиция ясна – это линия Волги. Значит, мы должны взять Сталинград! Для этого нам необходимо овладеть цехом № 4. Цех № 4 в наших руках – и битва за Сталинград уже в прошлом!
– Это ясно и мне, господин генерал. Но где взять силы, чтобы сокрушить этот оплот?
– Вот затем я вас и вызвал. Вы ведь слышали вчера речь фюрера? В ней ясно сказаны две вещи. Первое – это цель: Сталинград. Второе – метод: мелкие штурмовые группы. А кто у нас специалисты по штурмовым операциям и ближнему бою? Саперы!
– Яволь, господин генерал. Но откуда мы получим свежие саперные батальоны?
– Никто и не говорит о свежих силах. Это сделаете вы!
– С моим батальоном? Господин генерал, это исключено. Мой батальон слишком слаб.
– Вы даже еще и не знаете, как вы сильны. Подчиняю вам полк хорватов, второй саперный батальон, все пехотные орудия дивизии и зенитную батарею. Кроме того, вас поддержит огнем весь наш артиллерийский полк.
– И все-таки, господин генерал, это невозможно! Лучшие мои саперы погибли или тяжело ранены, именно те, кто мог бы продвинуться вперед и знает местность. Кроме того, хотел бы обратить ваше внимание на следующее: я знаком с местностью, пожалуй, лучше всех и тоже наметил один план. Не могу понять, почему мы придерживаемся людендорфовской стратегии тарана и ломимся фронтально напролом, чтобы размозжить себе голову о стену. Лучше применить обходный маневр, его могут выполнить соседние дивизии.
Да, я должен сказать ему это! Тогда, на Дону, у меня тоже были опасения, но в конце концов я дал ему убедить себя. За это взлетел на воздух весь взвод Рата. А то, что он предлагает сегодня, – еще больший бред.
– В ваших советах не нуждаюсь и поучений не допущу. Другой язык вы поймете лучше: приказ по дивизии! 10.11 атаковать цех № 4, взять его и пробиться к Волге. Понятно?
– Яволь, господин генерал!
– Будьте разумны! Не делайте такого лица, словно выслушали смертный приговор!
– Господин генерал, дело не во мне. Но как командир я отвечаю за жизнь каждого своего солдата. Скажу коротко и ясно: мой батальон небоеспособен, ему нужны пополнение и отдых.
Фон Шверин пропускает это мимо ушей.
– Все это мне известно, но ничем помочь не могу. Мы обязаны взять город. Я тоже сопротивляюсь бессмысленным приказам. Но в конце концов мне не остается ничего иного, как отдать своим командирам требуемые распоряжения. Приказ есть приказ!
Я ему не верю. Внешне он человек с характером, но в общении с вышестоящими начисто лишается собственного мнения. Однако, как бы то ни было, а я обязан наступать на цех № 4. Мы обговариваем самое необходимое. С большим трудом добиваюсь отсрочки наступления на один день. Эти сутки нужны мне для установления связи, подготовки, разведки и приведения батальона в боевую готовность. Получаю заверения в максимально возможной поддержке. Может быть, все-таки удастся! Начинаю смотреть на вещи несколько увереннее и прощаюсь.
Мимо снова берущего «на караул» часового иду к машине. Решаю не показывать в батальоне ни тени сомнения. Должен произвести впечатление полной уверенности. Если операция удастся, мои опасения все равно никого интересовать не станут. А если нет?
Гулиев Алиовсат Наджафгули оглы (23.8.1922, с. Кызылакадж Сальянского района, — 6.11.1969, Баку), советский историк, член-корреспондент АН Азербайджанской ССР (1968). Член КПСС с 1944. Окончил Азербайджанский университет (1944). В 1952—58 и с 1967 директор института истории АН Азербайджанской ССР. Основные работы по социально-экономической истории, истории рабочего класса и революционного движения в Азербайджане. Участвовал в создании трёхтомной "Истории Азербайджана" (1958—63), "Очерков истории Коммунистической партии Азербайджана" (1963), "Очерков истории коммунистических организаций Закавказья" (1967), 2-го тома "Народы Кавказа" (1962) в серии "Народы мира", "Очерков истории исторической науки в СССР" (1963), многотомной "Истории СССР" (т.
То, что роман "Мастер и Маргарита" "цепляет" сразу и "втягивает", "не отпускает" до последних страниц отмечалось многими. Но как это достигается? Какими речевыми средствами создаются образы, производящие столь потрясающее впечатление? Как магическое становится очевидным и даже обыденным? В чем новаторство Михаила Булгакова с точки зрения употребления художественных приемов? Что стоит за понятием "авторство" романа в романе? Какова жанровая природа произведения и однородна ли она? Вот те вопросы, которые интересны автору этой книги.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга написана человеком, который был лично причастен к ключевым событиям предвоенной и военной истории нацистской Германии, будучи с 1935 года личным переводчиком Гитлера Переговоры в Мюнхене и подписание пакта Молотов-Риббентроп, встречи Гитлера и Муссолини и обстановка в рейхсканцелярии описаны автором максимально достоверно. П. Шмидт сделал попытку оценить всю политику Германии и объективно ответить на вопрос, существовала ли возможность предотвратить самую кровавую и бесчеловечную войну XX столетия.
На основе обширных материалов, мемуаров и дневников дипломатов, политиков, генералов, лиц из окружения Гитлера, а также личных воспоминаний автор — известный американский журналист — рассказывает о многих исторических событиях, связанных с кровавой историей германского фашизма.
Ранее не публиковавшаяся полностью книга воспоминаний известного советского писателя написана на основе его фронтовых дневников. Автор правдиво и откровенно рассказывает о начале Великой Отечественной войны, о ее первых трагических ста днях и ночах, о людях, которые приняли на себя первый, самый страшный удар гитлеровской военной машины.
Сталинградская битва – наиболее драматический эпизод Второй мировой войны, её поворотный пункт и первое в новейшей истории сражение в условиях огромного современного города. «Сталинград» Э. Бивора, ставший бестселлером в США, Великобритании и странах Европы, – новый взгляд на события, о которых написаны сотни книг. Это – повествование, основанное не на анализе стратегии грандиозного сражения, а на личном опыте его участников – солдат и офицеров, воевавших по разные стороны окопов. Авторское исследование включило в себя солдатские дневники и письма, многочисленные архивные документы и материалы, полученные при личных встречах с участниками великой битвы на Волге.