Солдаты без оружия - [72]

Олимов возвращался домой, незаметно для себя убыстряя шаг, а перед ним все стояло лицо Людмилы, ее улыбка. Он думал, что теперь уже, наверное, заступила вечерняя смена и что сегодня же надо рассказать о своем посещении школы усто Бароту, Ака Наврузу, Хакимче, Собирджану, всем близким людям…

Мороз крепчал. Ориф чувствовал это по тому, как холодил он, покалывал иголочками лицо, уши, забирался за воротник. Почти стемнело, однако Ориф бодро шагал, мурлыча себе под нос любимую мелодию, одну из песен Исмата Рузи.

Пройдя почти половину пути, он вышел на дорогу, ведущую к стройке, его обогнало несколько грузовых машин, и одна из них, посигналив, остановилась на обочине рядом с Орифом.

— Пожалуйста, садитесь, подвезем, Ориф Одилович! — открыл дверцу человек, сидевший рядом с водителем.

Чтобы не задерживать идущие следом машины, Олимов без лишних слов забрался в кабину, поблагодарил, хотя и не узнал сразу человека, пригласившего его, и стал незаметно разглядывать того в темноте.

— Э, да ведь это же наш дядя Ваня! — вдруг неожиданно узнал он. — Ну, спасибо, Иван Данилович, что подобрали!

— Идете пешком в такой холод и так поздно! Да еще и своих не узнаете! — укорил Харитонов.

— Да что в этой тьме кромешной разберешь? А вообще-то стараюсь пешком ходить в любую погоду… Вот в школе у шефов был. Какие новости, дядя Ваня? — поинтересовался Олимов.

— Слава богу, сегодня никаких неприятных событий вроде не произошло, товарищ Олимов. Был в городской больнице. Состояние наших больных с железнодорожной ветки удовлетворительное. Теперь вот снова возвращаюсь на медпункт.

Олимов задумчиво произнес:

— Ах, Иван Данилович! Если бы каждый день был таким, как сегодняшний!..

— Если бы так!.. — коротко поддержал фельдшер, вкладывая в ответ собственный смысл.

Всю оставшуюся часть дороги молчали. Как только машина доехала до остановки, Олимов сошел, поблагодарил водителя и Харитонова и направился прямо в кузницу усто Барота.

Кузница разместилась в деревянном сарайчике с шиферной кровлей. В двух углах по горну и наковальне. Все приходилось делать вручную.

Когда вошел Ориф, кузница была пуста, ему навстречу попался лишь Кучкарбай, который тащил куда-то охапку инструментов.

— А где усто Барот? — в удивлении остановился Олимов.

— Там, в новой мастерской, мы переехали, — кивнул в неопределенном направлении Кучкарбай и лениво потащил свой груз дальше. — Я иду туда, могу проводить, — нелюбезно предложил он.

В новой кузнице, в просторном, с высокими потолками здании из бетона, стояло четыре полуавтоматических кузнечных пресса. Усто Барот в брезентовых рукавицах, в тюбетейке и кожаном переднике, засучив рукава, вытащив клещами из электрического горна раскаленный кусок железа, обрабатывал его. В отблесках огня багрово светились его коротко остриженные усы и борода, в больших карих глазах поблескивали искорки от напряжения. С высокого лба и кончика носа стекал обильный пот. Его обнаженные по локоть, густо обросшие темными волосами сильные руки так ловко орудовали, что смотревшему со стороны трудно было отвести взгляд от его поистине виртуозной работы.

— Здравствуйте, усто! — подойдя ближе, громко поздоровался Олимов. — Поздравляю с переездом в новую мастерскую!

Не отрываясь от работы, усто Барот ответил на приветствие.

— Вот видите, сегодня утром сюда перешли, теперь работать стало намного легче! Что вы там ни говорите, а с техникой да с электричеством совсем другое дело, товарищ Олимов!

— Что-то Хакимчу не видно? — спросил Олимов.

— Бригадир наш отправил его с каким-то поручением к инженеру. Вы незнакомы с нашим бригадиром? — Усто Барот кивнул на коренастого мужчину в черном промасленном халате и старенькой кепке, работавшего у другого горна. — Знаменитый кузнец с Кировского завода из Ленинграда, Андрей Александрович Гаврилов! Недавно приехал, а его жена, сестра, сын и дочь эвакуировались к нам в Мехрабад.

Олимов подошел к Гаврилову, крепко пожал ему руку.

— Должен вам сказать, товарищ Олимов, земляк ваш, усто Барот, умелый кузнец! Хоть и не очень молод, а руки сильные, глаз наметанный и толк знает в работе!

— Он старейшина трудовой армии, Андрей Александрович, — в свою очередь похвалил усто Олимов и шутя заметил: — Раз семья ваша сейчас в Мехрабаде, то не ошибемся, если и вас будем с этого дня считать своим земляком, товарищ Гаврилов!

Бригадир благодарно улыбнулся, сказал, что семья его хорошо устроилась в Мехрабаде, и с жильем порядок — приютили местные мехрабадские учителя, отношение к эвакуированным в республике самое что ни на есть искреннее и сердечное. Так пишут в каждом письме жена и сестра.

— Как приятно, что и здесь, в Каменке, судьба свела меня с мехрабадскими таджиками! — заключил Гаврилов.

— Не стесняйтесь, Андрей Александрович, — любезно предложил Олимов, которому по сердцу пришлись слова ленинградца, — если вашей семье потребуется какая-нибудь помощь, я к вашим услугам, в Мехрабаде меня знают и, надеюсь, еще не забыли…

— Сейчас у них там все в порядке, товарищ Олимов, — поблагодарил Гаврилов, — моя жена врач и уже устроилась на работу, сестра педагог, дети пошли в школу, так что никто не обойден вниманием, сердечное спасибо вам!..