Солдаты без оружия - [17]

Центральный Комитет Компартии республики и обком партии поручали горкому в десятидневный срок закончить мобилизацию и отправить на Урал полторы тысячи человек; трудовая армия Мехраба, к сожалению, подумал Олимов, такой численности еще не достигла. Он пошел к Носову.

…Григорий Михайлович Носов, первый секретарь горкома партии, был крепко скроенный человек, высокого роста, с крупными чертами лица. Серые улыбающиеся глаза в ореоле рыжеватых бровей и ресниц, густой ежик волос на голове придавали его лицу какое-то детское выражение, особенно когда он чему-нибудь удивлялся. Голос его, не вязавшийся с этим выражением, — низкий, внушительный. Он был непоседлив и постоянно двигался по кабинету, то и дело подходя к собеседнику.

Вот и теперь Носов легко поднялся, предложил Орифу папиросу. Оба молча задымили.

— Не так уж сложно найти и отправить людей на Урал, друг мой! — начал Григорий Михайлович, как обычно, на хорошем таджикском языке с чуть заметным русским акцентом. — Но по тому, как обстоят дела у нас сегодня, это, как говорится в вашей таджикской поговорке, первая лепешка сырая, а по-нашему — первый блин комом… Вы помните, сначала разговор шел о двух сотнях людей? Сейчас эта цифра дошла до полутора — двух тысяч, завтра-послезавтра она может достигнуть десяти — пятнадцати тысяч. Что будем делать тогда?..

Ориф в раздумье поднял глаза на Носова.

— По-моему, Григорий Михайлович, следует закрыть какие то второстепенные предприятия, артели…

Носов перестал ходить, нахмурил брови.

— И вы уверены, что именно таким путем мы решим эту проблему?

— Эх, дорогой товарищ Носов! — в сердцах воскликнул Олимов. — Если бы некоторые товарищи, наши руководители, не отказались от предложения Государственного комитета обороны и область приняла бы эвакуированные военные заводы, разве обсуждали бы мы теперь с вами эту проблему?!

— Кто знает, Ориф Одилович? Не существуй этой проблемы, наверняка возникла бы какая-нибудь другая, да еще посложней…

Ориф удивился:

— Неужели и вы, Григорий Михайлович, отказались от своего мнения?

— Нет, Ориф. — Носова с Олимовым связывали дружеские отношения, он был старше лет на десять — двенадцать и по праву старшего брата иногда, когда они оставались наедине, обращался к нему по имени. — Вовсе не передумал, дорогой. Более того, не далее как сегодня мы в довольно резких тонах выясняли наши отношения с одним из ответственных деятелей республики. Правда, по телефону…

— Вот как… — невольно в волнении приподнялся со своего стула Ориф.

Носов похлопал его по плечу, сел за рабочий стол.

— Дело в том, Ориф, что в республику эвакуируются несколько предприятий пищевой промышленности, два завода попадают и в нашу область. Я поинтересовался: если в принципе вопрос решен положительно, то почему нам было не принять заводы и покрупнее и поважнее?

Ориф торопливо спросил:

— И что же вам ответили?

— Пусть останется между нами, Олимов. — Носов наклонился к нему поближе и почему-то понизил голос. — Сказали, что не лучше ли вначале позаботиться о желудке, а потом решать прочие вопросы. Я не вытерпел, конечно, назвал этого товарища обывателем… Ну, тот стал кипятиться, даже пригрозил, что будет жаловаться на меня в высшие инстанции. Пожалуйста, отвечал я, сколько угодно, только признайтесь, — я ему несколько раз напомнил это, — что вы-то сами человек неумный, ограниченный!..

Носов разволновался, снова закурил и стал ходить по кабинету. Ориф не спускал с него глаз, сам же думал о том, что не зря этого рабочего человека, мужественного и сильного, послала им судьба, когда десять лет назад с отрядом двадцатипятитысячников приехал он в эти края с Урала. Наверно, таким и должен быть настоящий большевик. В годы коллективизации уполномоченный партии Носов был на селе начальником МТС и не раз в схватках с басмачами встречался со смертью лицом к лицу. Пройдя нелегкий путь от секретаря заводской парторганизации до секретаря городского комитета партии, он всегда и везде был живым примером для молодых — примером беззаветного служения людям, партии. Именно Григорий Михайлович терпеливо в течение трех лет пестовал, наставлял Орифа, был его, что называется, идейным воспитателем…

— Вот вам, друг мой, и еще одна, очень непростая проблема, встающая сегодня на повестку дня, — нарушил молчание Носов. — Скорейшее размещение этих заводов пищевой промышленности, обеспечение их недостающей рабочей силой, самое же главное — это организация выпуска продукции…

«Легко сказать!..» — подумал Ориф. Положение, конечно, осложнялось день ото дня, и именно ему, Олимову, необходимо решать вместе с Носовым эти проблемы, решать трезво и разумно, по-деловому, без паники. На него надеялись, ему верили, и это доверие он во что бы то ни стало должен был оправдать.

Прежде всего необходимо заняться мобилизацией полутора тысяч человек для трудовой армии и в первую очередь призвать тех, кто изъявил желание записаться в нее добровольно.

Побывав на митингах, Ориф был уверен, что таких окажется немало. Выйдя от Носова, он направился в свой рабочий кабинет. Секретарь положила перед ним папку, непомерно разбухшую от многочисленных бумаг, и сказала, что недавно звонили из военкомата.