Солдаты без оружия - [166]

— Да здравствует Великий Октябрь!

— Да здравствует наша Родина!

Затем все стихло. Немцы ушли из сарая. Сережа тотчас кинулся туда, но, видно, поспешил: какой-то фашист оглянулся, увидел его, гаркнул вслед ему:

— Хальт! Хальт! — и выстрелил.

Сережа схватился за ногу, гитлеровец подбежал к нему и выстрелил второй раз.

Здесь, у сарая, и нашла его мать. Здесь увидели его лейтенант Сафо Сангинов, весь взвод, все жители села, сбежавшиеся на душераздирающий крик матери.

Сангинов продолжал расспросы, пытаясь узнать фамилии Павла и Сабира, откуда они родом, где служили, чем занимались до войны… Но был получен приказ, и лейтенант вместе со своими бойцами выступил из села, преследуя отступающих фашистов.

Перевод Н. Турской.

ЮНЫЙ КУЗНЕЦ

В кавалерийской части, сформированной в первые месяцы войны в столице нашей республики, служил человек по имени Очил и прозвищу Кузнец. Он был умелым воином, искусным наездником. Держался на своем горячем гнедом коне, точно слитый с ним, а саблей владел, говорили, как сказочный богатырь Рустам, и не было занятия, чтобы его не хвалили за это.

Кроме того, он славился умением хорошо подковать лошадь. Когда бы бойцы эскадрона ни обращались к нему, у него всегда находились подковы и он никому не отказывал, а вскоре и сам стал регулярно осматривать всех эскадронных коней и менять стершиеся подковы. Никто не знал, где он их берет. Удивлялись даже профессиональные кузнецы из полковой мастерской, которые часто простаивали без дела именно из-за того, что не хватало подков. Очил выручал и их.

Однополчане восторгались Очилом и в то же время ломали головы над его тайной. Сам Очил от прямого ответа уклонялся, говорил:

— Есть у меня интендант-снабженец, — и посмеивался в густые черные усы.

Но в один из вечеров все раскрылось.

В тот вечер у входа в место, где за высокой оградой располагалась наша часть, появился смуглый, крепко сбитый, приземистый паренек лет тринадцати-четырнадцати. На плече у него висел тяжелый хурджин.

— Кто такой? — спросил его часовой.

— Я Одил, младший брат красноармейца Очила, — ответил паренек.

— Как фамилия брата?

— Фазылов.

Часовой стал сверяться со списком, но тут появился старшина, он узнал Одила, сказал часовому:

— Это брат Очила Фазылова, бойца второго эскадрона, который подковывает нам коней, — и спросил мальчугана: — Что у тебя такое тяжелое-претяжелое в хурджине? Аж согнулся!..

Одил опустил хурджин к ногам, улыбнувшись, ответил:

— Военное снаряжение.

— Что еще за военное снаряжение? — прищурился старшина.

— Это военная тайна. Я не могу открыть ее, спросите у брата, — сказал Одил.

Старшина испытующе просверлил его взглядом, потом сам сходил за Очилом и в его присутствии велел открыть хурджин, обе сумы которого оказались набитыми подковами.

— Так-ак, — промолвил старшина, нахмурившись, и строгим тоном спросил: — Где ты набрал их?

— Сами наковали! — ответил Одил.

— Чего-чего? Сами? — изумился старшина. — Да под силу ли тебе это дело?

Одил сказал, потупившись:

— Дело-то, конечно, трудное, да ведь надо. Как говорит мой старший брат, это боевое задание. А боевое задание положено выполнять.

— Ишь ты! — только и покачал головой старшина.

Как выяснилось, Одил, выполняя поручение своего старшего брата, Очила, собрал нескольких друзей и вместе с ними наладил производство подков в домашней кузне, которая осталась братьям в наследство от отца. Ребята работали после уроков, и раз в неделю или в десять дней Одил приносил то, что успевали сделать за это время, Очилу.

Вся наша кавалерийская часть была взволнована этой историей. Мы восторгались Очилом и его юным братом, писали о них в письмах домой, своим младшим братьям, а кто — и маленьким сыновьям, желая, чтобы они росли такими, как юный кузнец Одил.

Кстати сказать, именно после этой истории за Очилом Фазыловым закрепилось прозвище Кузнец. А его брата мы стали называть сыном эскадрона. Командир нашей кавалерийской части полковник Смирнов вручил Одилу перед строем, как награду, витую плетку из настоящей кожи и с рукояткой, украшенной серебряной насечкой. Когда-то, в годы гражданской войны, будучи рядовым бойцом, он тоже получил ее в награду за храбрость, проявленную в боях с врагами революции.

— Пусть этот подарок напоминает тебе всегда о том, что наш советский народ непобедим потому, что он предан беззаветно своей любимой Родине, весь — от мала до велика, — сказал полковник Смирнов, обняв Одила.

Наши кони мчались в атаку, высекая копытами искры.

Перевод Л. Кандинова.

ДЕВОЧКА ИЗ СТАЛИНГРАДА

Машеньку мы увидели на фронтовой дороге. Худенькая, измученная, в ситцевом сарафанчике и разбитых туфельках, она одиноко брела в сторону Сталинграда. Был жаркий августовский день 1942 года. Гитлеровские захватчики рвались к городу на Волге, день и ночь забрасывали его бомбами, снарядами и минами. Небо над ним было закрыто густыми черными клубами дыма.

— Откуда ты идешь, Машенька? — спросил девочку командир нашей части, посадив ее рядом с собой в кабину и узнав, как звать.

— С хутора, где жила моя бабушка. Вчера гитлеры убили ее, а я смогла убежать, — сказала Машенька, зажав в кулаке кусок хлеба и сахар, которым мы ее одарили.