Солдаты без оружия - [161]
— И что же ты надумал?
— Идти, решил, надо. Другого выхода не было: если не выберусь в темноте, то на заре могу распрощаться с жизнью. Так я подумал… — Хуррам усмехнулся. — Короче, выполз из землянки, пошел на юго-восток, опять наткнулся на немцев. Свернул на восток — и там немцы. На северо-восток — тоже они. Совсем выбился из сил. Наконец забрел в какую-то чабанскую пещерку, э, будь что будет, сказал себе, сумку — под голову и заснул. Да так сладко, словно спал дома, в постели…
— Скажешь, что и сон хороший приснился?
— А как же иначе?! Приснилось мне, будто женился на красивой девушке… Правда, она была такой красивой, что забыть не могу. Все стоит перед глазами.
— Но, может быть, и ждет тебя где-нибудь такая девушка, а, Хуррам? — спросил я, усмехаясь.
— Пусть ждет, товарищ капитан, — сказал из своего угла старшина. — Он достоин, чтобы на каждом его волоске повисло хотя бы по сорок девушек.
Хуррам улыбнулся.
— Сорок не сорок, а одна есть. Здесь она, недалеко, медицинская сестра. Я ношу ей письма от матери.
— А сам не пишешь ей?
— О чем же писать, друг? Слов много на сердце, да не лезут, проклятые, на бумагу. Не умещаются.
— Пиши каждый раз понемногу.
— Нет, сейчас молчу, только краем глаза поглядываю. Вот увидим конец войны, тогда и выложу все, что на сердце.
— Э, Хуррам-той, живи ты вечно, но что, если до конца войны какой-нибудь парень ее уведет, посмелее тебя?
Хуррам весело подмигнул:
— Будь покоен, ключ от ее сердца у меня в руках. Вот, старшина знает. Не появлюсь день-другой, сама прибегает, по десять раз на дню справляется.
Старшина рассмеялся.
— Ты, браток, начал рассказывать про «плен», а кончил про любовь, — сказал он.
Хуррам смутился.
— Да, и вправду, извини, дружище, забылся… В общем, до следующей ночи не вылазил из пещеры. И как только фрицы не наткнулись на меня, сам не знаю. Но и во вторую ночь не удалось выбраться к своим. В темноте наскочил на мину, вот след, — показал Хуррам на перевязанный подбородок. — Сам забинтовал раны — и отполз от того места. Болело страшно… Только на третьи сутки, — а, черт, думаю, двум смертям не бывать, — двинулся к своим. Долго шел. Попал под такой обстрел, что, казалось, конец мне. Лежал, не двигаясь. Боялся шевельнуться. Не знаю, сколько прошло времени, только вдруг слышу шепот. Я быстренько сполз в воронку, затаился. Гляжу, через минуту или две прошли рядом два фашиста. Автоматы у них на изготовку, шепчутся о чем-то. Потом вдруг с востока раздалась пальба, немцы бросились вперед, застрочили из своих автоматов. Ну, думаю, это с нашими разведчиками перестреливаются. Что тут делать? Я высунулся из воронки, взял гадов на мушку и, как только они снова открыли огонь, дал одну хорошую очередь в спину. Срезал, как траву. А через несколько минут услышал русскую речь. Появились наши, двое их было, в маскхалатах и касках. Ну, я вылез из своего укрытия. «Здорово, братцы!» — говорю…
— Тут и попался?
— Ага. Я им — «здорово!», они мне — по шее. Накинулись, как тигры. Автомат отобрали, руки связали, погнали вперед. На радостях, что попал в руки к своим, спорить не стал, иду, не обращаю внимания на их насмешки. Притащили в землянку к своему взводному, а тот давай названивать во все четыре стороны и докладывать, что взяли фашистского разведчика, переодетого в советскую форму. Ну, а остальное сам знаешь.
…В ту ночь мы так и не уснули. На рассвете машина привезла почту. Сумка Хуррама вновь наполнилась письмами.
— Да, а где ты добыл эту немецкую сумку? — спросил я.
— Старшина подарил. Когда был в партизанах, добыл. Моя порвалась — вот он и дал эту. Хорошая сумка, прочная.
— Носи, носи, — сказал старшина. — Только смотри, братец, больше в плен к своим не попадайся.
— А мне этот плен выгодой обернулся, — весело ответил Хуррам.
— Какой еще выгодой? — недоуменно посмотрел на него старшина.
— Вот, нашел своего друга…
Мы обнялись и расцеловались.
— Ну, до встречи, — сказал Хуррам.
Он поправил на плече автомат, на другое повесил тяжелую сумку и зашагал к передовой…
Перевод Л. Кандинова.
КОНЦЕРТ В БЛИНДАЖЕ
Осенний вечер 1942 года. Порывы холодного ветра проносятся над серой оголенной землей, срывают с мест и гонят комья засохшей глины, сухие листья. Все это несется, летит по земле, кое-где взвивается столбом, поднимается к холодному и серому, как земля, небу. А в небе тяжело бегут облака, клубятся, теснят друг друга, и через их плотную завесу пробивается мерцающий свет нескольких звезд. Трассирующие пули и ракеты чертят на низком небосклоне разноцветные кривые.
В те дни у нас на фронте было довольно тихо, если не считать мелких перестрелок, то и дело вспыхивавших с обеих сторон. Видимо, немцы выдохлись, а наши не тревожили их до поры до времени.
— Мы здесь как в санатории. На побывку домой попроситься, что ли, — шутили между собой солдаты, которым действовала на нервы затянувшаяся выжидательная тишина.
Но тишина эта была обманчивой. В те дни и ночи под волжским небом, то затянутым плотной завесой облаков, то усеянным звездами, шла подготовка к прорыву…
Мы с Андреем идем на передовую. Ветер рвет полы шинелей, отталкивает назад, больно сечет лицо.
Таджикский писатель Фатех Ниязи снискал известность своими рассказами и романами о Великой Отечественной войне. На тему войны с фашистами написан и роман «Не говори, что лес пустой…», повествующий о судьбе таджикского мальчика Давлята Сафоева. Образ отца, погибшего в борьбе с басмачами, определил выбор жизненного пути Давлята — окончив пехотное училище, он стал кадровым офицером и принимал активное участие в партизанском движении на земле Белоруссии.
События, описанные автором в настоящей повести, относятся к одной из героических страниц борьбы польского народа против гитлеровской агрессии. 1 сентября 1939 г., в день нападения фашистской Германии на Польшу, первыми приняли на себя удар гитлеровских полчищ защитники гарнизона на полуострове Вестерплятте в районе Гданьского порта. Сто пятьдесят часов, семь дней, с 1 по 7 сентября, мужественно сражались сто восемьдесят два польских воина против вооруженного до зубов врага. Все участники обороны Вестерплятте, погибшие и оставшиеся в живых, удостоены высшей военной награды Польши — ордена Виртути Милитари. Повесть написана увлекательно и представляет интерес для широкого круга читателей.
1942 год… Фашистская авиация днем и ночью бомбит крупную железнодорожную станцию Раздельную, важный стратегический узел. За жизнь этой станции и борются герои романа Виктора Попова «Один выстрел во время войны». В тяжелейших условиях восстанавливают они пути, строят мост, чтобы дать возможность нашим воинским эшелонам идти на запад…
Сергей Сергеевич Прага родился в 1905 году в городе Ростове-на-Дону. Он участвовал в гражданской и Великой Отечественной войнах, служил в пограничных войсках. С. С. Прага член КПСС, в настоящее время — полковник запаса, награжденный орденами и медалями СССР. Печататься, как автор военных и приключенческих повестей и рассказов, С. С. Прага начал в 1952 году. Повести «План полпреда», «Граница проходит по Араксу», «Да, был…», «Слава не умирает», «Дело о четверти миллиона» и многие рассказы о смелых, мужественных и находчивых людях, с которыми приходилось встречаться их автору в разное время, печатались на страницах журналов («Уральский следопыт», «Советский войн», «Советская милиция») и газет («Ленинское знамя» — орган ЗакВО, «Молодежь Грузии», «Молодежь Азербайджана» и др.)
Книга представляет собой сборник воспоминаний. Авторы, представленные в этой книге, родились в 30-е годы прошлого века. Независимо от того, жили ли они в Советском Союзе, позднее в России, или в ГДР, позднее в ФРГ, их всех объединяет общая судьба. В детстве они пережили лишения и ужасы войны – потерю близких, голод, эвакуацию, изгнание, а в зрелом возрасте – не только кардинальное изменение общественно-политического строя, но и исчезновение государств, в которых они жили. И теперь с высоты своего возраста авторы не только вспоминают события нелегкой жизни, но и дают им оценку в надежде, что у последующих поколений не будет военного детства, а перемены будут вести только к благополучию.
Творчество известного еврейского советского писателя Михаила Лева связано с событиями Великой Отечественной войны, борьбой с фашизмом. В романе «Длинные тени» рассказывается о героизме обреченных узников лагеря смерти Собибор, о послевоенной судьбе тех, кто остался в живых, об их усилиях по розыску нацистских палачей.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.