Солдатский ножик - [3]
«Нет, — думаю, — так зря вам не дамся!» Прислонился головой к стене. Хатка украинская, белёная, — от стен свежей извёсткой пахнет. На столе миска стоит, кувшин глиняный для варенца, молоко в печи запекать.
И вдруг вижу: в окно смотрят снаружи два глаза голубых. Низкое оконце. Видно, маленький человек смотрит.
Говорю тихонько: «Айда ко мне!..»
И человек, что снаружи стоял, сразу в окошко влез. Вижу, парень с тебя росточком, только глаза голубые, а головёнка рыжая… Посмотрел я на него и смекнул, что этому человеку можно вполне довериться.
«А ну-ка, — говорю, — хлопчик, пошарь у меня за голенищем…» Ножик был у меня в сапоге. Только русский солдат высокие сапоги носит. Вот он при мне и остался — моё последнее боевое оружие.
Хлопчик разрезал верёвки и убежал. А когда стемнело, я вылез в окно и осторожно пополз вперёд по колючему, скошенному полю.
Долго полз… Вдруг слышу неподалёку русский говорок… Костёр в темноте светится… Значит, дополз.
А через день мы эту самую деревню, в которой хлопчик жил, отбили у немцев.
…Сам понимаешь теперь, как дорог мне этот нож, а для тебя я не пожалел — отдал…
Я стою, смотрю на него, не знаю, что и сказать. А он говорит:
— Ну, бери свой нож!
Я говорю:
— Правда?!
А папа головой кивнул:
— Правда. Подарков назад не отбирают. А теперь идём обедать.
Вышли мы, а мама смотрит то на папу, то на меня и не понимает, что у нас там было в комнате. Налила она нам по тарелке супа, хлеба отрезала, и сели мы обедать.
И больше про ножик у нас с папой разговоров не было, потому что всё было в порядке.
Ножик чинил карандаши, откупоривал бутылки с чернилами, нарезал бумагу, строгал планки для змея, вырезал из кусочков фанеры самолёты, дома, вытачивал деревянные волчки, срезал мне дудочки из камыша, — одним словом, делал своё дело. А я — своё.
