Солдатская доблесть - [47]

В рядах Советской Армии с 24 июня 1941 года. Воевал на Первом и Четвертом Украинских фронтах.

За боевые подвиги на фронтах Великой Отечественной войны награжден тремя орденами Славы.

Демобилизован из рядов Советской Армии в 1945 году.

В настоящее время работает на Ахангаранском заводе железобетонных изделий № 8 дежурным слесарем.

«Огонь — на меня!»

Вторые сутки бушует над родной землей пламя войны. Вторые сутки несутся над землей стоны раненых, плач женщин, испуганные крики детей.

У военкоматов — столпотворение. Здесь и вызванные повестками. Но больше таких, кто сам пришел просить отправки на фронт.

Петр Федорович Мироненко с такой же просьбой пришел сюда. Он хоть сегодня может идти в бой. Он служил срочную службу, знал оружие, да и силенкой его бог не обидел. Сегодня рано утром, зайдя по пути за друзьями, направился к призывному пункту. Петр Федорович прямо прошел к крыльцу, на котором стоял военком, перепоясанный ремнями, с пистолетом на боку. Вынул военный билет, с достоинством подал его военкому. Тот посмотрел на документ, показал на дверь: «Проходите».

И уже вечером Петр Федорович, попрощавшись с родными, ехал в свою воинскую часть. Теперь его второй семьей стал 156-й отдельный разведывательный батальон, а вторым родным домом — окопы под Каховкой. Уже в первых боях Мироненко показал себя смелым, смекалистым, умелым бойцом. А солдатской злости, ненависти к врагу ему тоже занимать не приходилось. Слишком многое видел Петр Федорович на дорогах войны. Дети, старики, женщины — раздетые, разутые, голодные, окровавленные шли на восток. Шли под бомбами, под пулеметными очередями пикирующих бомбардировщиков.

В разведбатальоне красноармейцы были, в основном, с Украины. Тяжело было покидать родные села и города. Печаль ложилась на лица и сердца бойцов. Многие оставили детей, жен, старых матерей и отцов.

Дивизия, заняв оборону под Каховкой, готовилась дать бой гитлеровцам. В окопах — нескончаемые солдатские разговоры, каких всегда хватает перед близким боем. Но главная тема — надоело отступать! Пора бить фашистов, как следует!

Подлил масла в огонь пожилой боец Подопригора, проверяющий только что доставленные гранаты.

— Приказ — «устоять»! Ну, устоим, хоть прет такая сила! А когда будет приказ — ударить, как следует? Мы, что, не можем? Да допустите меня до врага, я ему…

Подопригору поддерживал Мироненко.

— Правильно, говоришь, браток! Заняли оборону и сидим, как кролики, ждем пока фашисты на нас полезут. Разве одной обороной их победишь?

— Сейчас пойду к командиру, — вскинулся боец Кравченко, — скажу, что сегодня же нужно пойти туда, к немцам. Ведь я знаю здесь каждую тропку. Тайно ночью нужно пробраться и дать фашистам прикурить! Смотришь, человек десять-двадцать — долой. А то и больше. Все меньше этой нечисти на земле останется!

Никто не заметил, как подошел политрук. По всему видно было, что слыхал он солдатский разговор.

— Продолжайте, чего затихли? И я с вами с удовольствием побалакаю. Тем более, вести радостные есть.

— Какие вести? — встрепенулись бойцы.

— А вы, друзья мои, почти угадали. Комдив приказал батальону сегодня ночью дать по мозгам фрицам.

Красноармейцы обступили политрука. Разъясняя задачу, он обратился с вопросом:

— Кто пойдет с рацией в тыл к гитлеровцам для корректировки артогня?

— Я! — первым отозвался Мироненко.

— Я! Я! — послышалось со всех сторон.

— Молодцы! Но пойдут двое — Мироненко и Федорцев.

…Когда стало светать, Мироненко уже занимал удобную позицию для наблюдения. С восходом солнца перед ним открылась полная картина боевого порядка немцев. Танки, артиллерия, скопление пехоты, движение машин, — как на ладони. В миг включена рация, переданы точные координаты. Артиллерия метко поражает цели. Горят танки, взлетают в воздух пушки, мечется в панике гитлеровская пехота.

Противник подтягивал корпусную артиллерию и минометы. До двадцати пушек укрылось в тополевой роще. А на одном из деревьев притаился Мироненко. Смерть — рядом, фашисты вот-вот заметят героя. Но в эфир летят слова, равные приказу: «Бейте, где я, кругом фашисты с артиллерией».

Прошла минута, вторая, третья… Тишина. Мучительно долго тянется время. Советский боец вызвал огонь на себя, но молчит еще артиллерия. Почему молчит? И вдруг содрогнулась земля, зашатались, метнулись вверх, в небо деревья…

Не помнит Мироненко, что было с ним и сколько прошло времени с той минуты, когда в эфир рванулась просьба: «Дайте огонь на меня!» Очнулся он, как после сна, открыл глаза — вокруг тихо. Не поднимая головы, осмотрелся. Догорают танки, валяются изуродованные пушки и кругом трупы, трупы, трупы…

Снова пришел он в себя уже на руках своих друзей из батальона. Из госпиталя Петр Федорович был направлен в саперный батальон. По душе пришлась и полюбилась ему новая солдатская работа, эта новая военная специальность.

Это только на первый взгляд работа сапера — серенькая, незаметная. А на самом деле ей название — героизм! Недаром же говорят, что сапер только раз в жизни ошибается…

Дорога открыта

Одер остался за спиною.

Взвод саперов, которым командовал старший сержант Мироненко, расположился на окраине деревни. Новая, большая ответственность свалилась на него — заменить командира взвода, раненного при форсировании этой реки.