За вторжение в Крым он получил титул Крымского!
— Доволен ли ты? — спросила Екатерина II.
— Да уж куда выше? — отвечал Долгорукий Крымский. — Но уважь просьбу мою… Сызмальства при войсках состою российских, сам бил, и меня били! Уставать начал от дел бранных. Дозволь в деревеньку отъехать, на солнышке раны погреть старые?
В деревне он засиделся, прижился в тиши поближе к петухам, будившим его на восходе солнца, поближе к яйцам, сметанам и лукошкам с грибами пахучими. Казалось, жизнь уже прожита, ничего больше не будет…
Но в 1780 году указом свыше его назначили на высокий пост главнокомандующего в Москве (по сути дела, он стал генерал-губернатором «первопрестольной столицы»).
Надо признать, что грамоты князь так и не осилил.
И всю жизнь обвинял в своей безграмотности…, перья:
— Опять перышко худо зачинили — никак не могу писать! Эй, секлетарь, кудыть ты провалился, ты резвей меня, ну-к, пиши за мою милость, а я тебе, дураку, диктовать стану…
Доступ к нему всегда был свободен.
— Мне ли, старому солдату, дверьми от народа затворяться? — говорил Крымский, и к нему в кабинет смело входили и купец, и ветеран-инвалид, и крестьянин с обидой на барина…
Законов князь никаких не знал и, кажется, даже гордился тем, что не знает, а судил-рядил «по-отечески», руководствуясь лишь смекалкой и богатым жизненным опытом.
— Я солдат, — с гордостью говаривал о себе Василий Михайлович, — в чернильной купели не купан, с острия пера невскормлен, казенной бумагой не пеленат… Я прост, как ружейный багинет!
Был он человеком по-русски щедрым и хлебосольным, к столу своему сажал любого захожего с улицы. Дважды открывший двери для русской армии в лучезарный Крым, он скончался 30 января 1782 года. Умер как раз на пороге важного события, когда Крым вошел в состав нашего государства на правах новой губернии — Таврической!
Его похоронили в селе Полуехтове Рузского уезда Московской губернии, и над могилой полководца склонились трепетные русские березы, стали вить гнезда певучие русские птицы…
В эпитафии поэта Ю. А. Нелединского-Мелецкого сказано:
Прохожий, не дивись, что пышный мавзолей
Не зришь над прахом ты его,
Бывают оною покрыты и злодеи;
Для добродетели нет славы от того!
Пусть гордость тленная гробницы созидает
ПоДолгорукове ж Москва рыдает!
В 1842 году в городе Симферополе «солдату Василию Михайлову» был сооружен памятник… Он не уцелел.
Зато остался на Москве дом его в Охотном ряду, где позже размещалось московское Благородное собрание, а ныне — Колонный зал Дома Союзов.
И каждый раз, когда передают концерт из Колонного зала, мне почему-то невольно припоминается Долгорукий Крымский…
Мир праху его солдатскому!
