Солдат удачи - [98]

– Не прикажу. Может быть, я еще сделаюсь принцем.

– Могу поинтересоваться, когда и как, хозяин?

– Когда – не знаю, а как… Женюсь на принцессе, мон петит, и стану принцем!

У подножия холма ираз сбавил скорость.

– Обход по периметру, – распорядился Дарт и, приподнявшись в седле, крикнул на фунги: – Я – маргар и пришел сюда с миром! Я хочу говорить с вашими старейшими! Пусть они выйдут ко мне, не опасаясь молний! Бхо, который вылез из дыры, не будет метать их без моего повеления.

О молниях стоило напомнить, так как тьяни, разглядев, кто спустился с перевала в пыльном облаке, зашевелились, и под прикрытием гранитных глыб выросла сотня метателей дротиков. Их бледные, покрытые чешуйками лица не выражали ничего, глаза казались бездонными, темными, и Дарт испытывал сомнения, что страх или гнев, любовь или ненависть что-то значат для этих созданий. Но логика была им не чужда, так же, как понятие целесообразности; вполне достаточно, чтобы вступить в переговоры.

Голем остановился у прохода меж двух массивных каменных обломков, подставил лапу, и Дарт спрыгнул наземь. Спекшаяся почва скрипнула под подошвами. Место было выбрано не случайно; сюда ударила одна из молний, и черная выжженная проплешина служила для тьяни напоминанием, что сила не на их стороне. Похоже, это они понимали: строй бойцов был неподвижен, и ни одно копье не целило в Дарта. Потом он услышал отрывистый гортанный возглас, воины опустили оружие, и что-то мелькнуло за их спинами – неясная тень в блеске перламутра и чешуи. Дарт ждал, выпрямившись во весь рост и оперев ладонь о рукоятку шпаги.

В проходе показался тьяни. Он был высок и худощав; голый череп сиял на солнце, широкие ремни перепоясывали талию и торс, и бляшки из раковин, украшавшие их, слепили глаза, словно множество маленьких круглых зеркал. Его чешуйчатая кожа казалась гладкой, на странном лице, безгубом и безносом, с сильно вытянутыми челюстями – ни морщинки, но некое шестое чувство подсказало Дарту, что перед ним – старик. Это ощущение возникло сразу – может быть, по той причине, что двигался он не так уверенно и быстро, как остальные тьяни, а три щелевидных глаза не мерцали под выпуклым куполом лба, а были словно подернуты пепельной дымкой. «Сколько они живут? – подумал Дарт, пытаясь припомнить беседы с Наратой. – Кажется, об этом мы не говорили…»

Зато говорили о другом, и он почти не сомневался, что сможет сторговаться с тьяни. Залог успешной дипломатии был всегда одним и тем же, и на Земле, и на Анхабе, и в иных мирах: вызнать слабости противника и показать свою силу. Слабости он знал, а сила была на месте – высилась над ним, словно гигантский жук, вставший на четыре лапы.

– Ты – Убивающий Длинным Ножом, – вымолвил тьяни. Голос его был резок, но он говорил на фунги отчетливо, без всякого акцента. – Мы тебя знаем. Ты сражался с кланами То, Заа, Бри и Хиа. Сражался на реке, и оставшиеся в живых говорили, что у тебя есть нож, который рубит древки секир, и есть плавающий бхо. Но они не говорили про бхо, который бросает молнии.

Он смолк, явно в ожидании ответа, и Дарт, вытянув до половины шпагу, произнес:

– Все правильно. Вот мой длинный нож, и вот мой бхо. Он вылез из хранилища Детей Предвечного и не был на реке, когда вы уничтожили даннитов. Если бы он там оказался, ваши тела сейчас обгладывали бы водяные черви.

Вытянув руки, тьяни соединил их перед грудью. Его конечности гнулись в пяти местах, и потому получилась почти идеальная окружность – видимо, ритуальный знак, предохранявший от ужасной смерти.

Руки опустились, и снова раздался резкий отчетливый голос:

– Я – Шепчущий Дождь из клана Муа. Так меня называют теперь, ибо срок мой истекает, и скоро я отправлюсь к Предвечному. Я – старейший среди старейших, и время мое – синее. Какое твое время?

Интересуется возрастом, понял Дарт и ответил:

– Я тоже не молод, но время мое – зеленое. Я маргар и скоро спущусь в хранилище Детей Элейхо.

Лицо Шепчущего было бесстрастным, но что-то удивительное случилось с глазами; Дарт не сразу сообразил, что среднее око по-прежнему смотрит на него, а два других уставились на Голема.

– Да, ты маргар, – произнес тьяни. – Только маргар может повелевать охраняющим бхо. Хороший маргар, лучший, чем тот, которого мы взяли в речной дельте… – Теперь все три глаза смотрели на Дарта, и он уловил в них отблеск задумчивости. – Шира, покинувшая нас, с тобой?

– Сбежавшая от вас, – уточнил Дарт. – Со мной.

Руки Шепчущего снова согнулись, но уже не кольцом, иначе; видимо, эти жесты заменяли тьяни мимику.

– Чего ты хочешь, маргар, Убивающий Длинным Ножом? Зачем ты пришел?

– Хочу мира. Пришел, чтобы договориться о мире. Ты понимаешь, что это значит – договориться?

– Я понимаю. Говори.

– Вы вернете мне бхо-носильщиков с грузом. На одном из них – мое снаряжение. Я должен его получить, чтобы спуститься вниз, в подземелье. – Дарт говорил отрывисто, бесстрастно, стараясь имитировать речь Шепчущего; тот замер меж двух гранитных глыб, будто изукрашенная перламутром статуя. – Вы можете остаться здесь, но не должны подходить к дыре. Это опасно. Если из хранилища вылезет еще один бхо, такой же, как этот, – он кивнул в сторону Голема, – я не сумею вас защитить.