Солдат удачи - [103]

Он взгромоздился на плечи иразу. Запас энергии скафандра был невелик, и его приходилось беречь, тогда как ресурсы Голема являлись практически неисчерпаемыми. Когда-то, еще до первой экспедиции, в период тренировок, Джаннах объяснял, что квазиживой агрегат – отнюдь не хитрое соединение деталей, а нечто большее, скорее организм, чем механизм. Плоть его имела клеточное строение (кроме инструментальных модулей-имплантов), он обладал генетическим кодом, он мыслил и в каком-то смысле жил, ибо обменные процессы в его теле были подобны человеческим. Они обеспечивали регенерацию тканей, их непрерывное обновление, но без погрешностей и фатальных ошибок, которые у биологических существ ведут к болезням, старости и смерти. Основой энергетики иразов служило не окисление глюкозы, а иная, более мощная реакция, суть которой Дарт не уловил, но помнил, что она идет в кожном покрове и тканях его почти бессмертного помощника. Пищей ему служили любые объекты, от квантов и микрочастиц до каменных глыб, воды, песка или органики; словом, Голем был существом всеядным, а так как голодная смерть ему не грозила, он не испытывал и недостатка в энергии.

Серая туша приподнялась над полом, скользнула к дыре и начала плавно опускаться вниз. Свет прожекторов и отблески работающего двигателя озарили колодец; стены его с покорным безразличием струились мимо Дарта, как три нешироких ручья с темной маслянистой водой. Временами что-то посверкивало в них, пробиваясь сквозь чернь окалины, и он решил, что видит частицы слюды – видимо, весь прибрежный хребет был сложен из гранита. Его источник – магма, расплавленный материал, залегающий в планетарной коре, в нижних ее слоях; магма – естественное образование для планеты, родоначальник горных пород, питающий вулканы. Но как ее доставили сюда? Как переместили эту чудовищную массу, чтобы покрыть фераловый диск с обеих сторон? Или ничего не доставляли, не перемещали, а произвели на месте?

– Шахта кончается, капитан, – сообщил Голем. – Под нами – пустое пространство.

Колодец Темных был неглубок – раз в пять меньше, чем проделанный дисперсором. В конце его разливалось слабое сияние, в котором таяли лучи прожекторов, и это обеспокоило Дарта; поерзав в седле, он вымолвил:

– Свет, мон гар… В чем его причина?

Защелкали анализаторы, потом раздался гулкий голос Голема:

– Флюоресценция, сагиб. Возможно, органической природы.

– Точнее?

– Не в состоянии определить, мой принц. Надо приблизиться к источнику света.

– Было ведь сказано, не называй меня принцем, – буркнул Дарт.

– Но ты не велел выбросить этот термин из памяти, хозяин. Ты сообщил, что можешь стать принцем, а потому…

– Мон дьен! Не время пререкаться. Заткнись, приятель, и спускайся!

Они повисли в пустоте, залитой неярким светом. Огромное, почти необозримое пространство; сверху – плоская каменная поверхность, снизу – пропасть глубиной не меньше лье. Эта чудовищная пещера имела правильную геометрическую форму: стены ее шли от потолочного круга, спускаясь с заметным изгибом вниз, а дно казалось с высоты донышком гигантского округлого бокала. У потолка стены были темными, но ближе к днищу испускали слабый свет и чуть-чуть поблескивали, словно натертые воском или облитые маслянистой жидкостью. Насколько мог разглядеть Дарт, отверстий в стенах не имелось – ни выходов тоннелей, ни лестниц, ни арок и дверей, ведущих в лабиринт хранилища. Впрочем, вряд ли здесь хранились зерна бхо.

– Полость в форме параболоида, мой лорд, – прогудел Голем. – Размеры…

Посыпались цифры, и Дарт снова велел помощнику заткнуться; то, что пещера огромна, он видел и сам. Огромна и пуста, если не считать блестящей слизи, осевшей на стенах. Котел под каменной крышкой – тот самый, который он наблюдал с орбиты на экране гравиметра… Дьявольский котел, источник молний… Здесь было оружие – но какое?

Дарт шевельнулся в седле, хлопнул Голема по макушке.

– Спускайся вниз. Я хочу знать, что за субстанция покрывает стены. Видишь, светится и блестит? А почему?

Ираз ринулся в бездну, ветер засвистел в ушах, забрался в шлем, взъерошил волосы. Дарт поморщился – пахло тут неприятно, гнилью и разложением, хотя этот запах был не слишком силен и не забивал другого, такого же слабого запаха гари. Треугольное отверстие в потолке стремительно удалялось, стены плавно падали вниз, сперва – темные, словно обожженные, затем – с пятнами флюоресцирующей субстанции и, наконец, одетые ею плотным слоем, без разрывов. По-прежнему он не видел никаких отверстий.

– Прозондируй стены. Есть в них что-то? Трещины, полости, проходы?

– Ничего, хозяин, – пророкотал Голем после секундной задержки. – Сплошной монолит. Возможно, в толще есть какие-то каналы, но в этот объем они не выходят.

Затормозив полет, ираз медленно опустился на днище каменной чаши. Отсюда, с небольшого расстояния, оно казалось не вогнутым, а совершенно плоским; свет и расстояние скрадывали изгиб, и было непонятно, пол ли под конечностями Голема или не пол, а если пол, то где и как он сочленяется со стенами. Субстанция, которая обволакивала их, выглядела вблизи прозрачной и бугристой – не пленкой, а вязким желе, распределенным с небрежностью: в одних местах будто бы ровным слоем, в других – комьями величиной с кулак. Комья флюоресцировали посильней, но свет был все-таки слабым, таким же, как бывает у лишайников и мхов, которыми в этом мире освещали жилища.