Солдат удачи - [100]

– Ты мудрый роо, – вымолвил Дарт. – Мы с тобой пришли к согласию, и я тебя не обману. Но за Предвечного не ручаюсь. Только он может послать вам бхо, дарящее радость.

– Кто знает волю Предвечного? Он посылает, и он отбирает, – тихим голосом произнес Шепчущий. – Когда я должен явиться в твой лагерь, сесть у дыры и пересчитывать зерна?

– В желтый период, когда тело весит меньше всего. В это время я начну спускаться, а тьяни и рами будут ждать и молить Элейхо, чтоб мне не отрезало руки и ноги. Если не отрежет, обязательно вернусь.

Шепчущий отступил в проход между камней, пошевелил глазными яблоками, рассматривая человеческую фигурку, оседлавшую мощные плечи Голема, потом сказал:

– Долго живу. Так долго, что встречался с рами. Не очень часто, но встречался. Рами говорят, что маргары – храбрецы и, подобно нашим кланам, не боятся смерти. Сайан, тот маргар, который плыл с широй, не боялся, но не хотел нам помочь. Бесполезный. Я приказал его убить. Ты тоже не боишься. Все маргары такие?

– Разные попадаются, – буркнул помрачневший Дарт и повернул своего скакуна к перевалу.

Глава 19

– Лысые жабы! Чтоб мне лишиться второй жизни! Зачем они здесь? Почему ты позволил им прийти? – Нерис шипела, как разъяренная кошка. – Велю Храсу – пусть снесет им головы!

– Они – парламентеры и наблюдатели, – объяснил Дарт, – и могут рассчитывать на дипломатическую неприкосновенность. Они пришли к нам в час перемирия. Под белым флагом, так сказать.

Спор происходил в пятнадцати шагах от темневшего в почве отверстия. Над ним суетились трое маргаров и Ренхо со своими людьми, налаживали ворот с толстой веревкой, мочили в глубоком корыте полоски ткани; поблизости, словно часовой, застыл ираз, а за его массивной серой тушей сидели тьяни. Явившись в урочный срок, к началу желтого времени, они расположились у края засыпанной пеплом выемки: Шепчущий – впереди, а за ним – десяток чешуйчатых воинов из клана Муа. Все они были безоружны.

Нерис раздраженно пробормотала:

– Парламентеры? Белый флаг? Не понимаю твоих слов! Не понимаю, о чем ты толкуешь! Я знаю одно: они – убийцы! Та старая жаба в ремнях и раковинах велела зарезать Сайана!

– Сожалею о его участи, сударыня… Однако позволь заметить: они – не убийцы. То есть, конечно, убийцы, но в той же степени, как мы. Ты, я и наши люди, данниты и все остальные. Все мы – жертвы печальных обстоятельств… Так стоит ли их усугублять?

– Стоит! – решительно заявила Нерис. – Я не забуду того, что они сделали!

Дарт вздохнул.

– Я не призываю тебя забыть и простить, я только хочу, чтоб ты проявила терпение и выдержку. И каплю сострадания… не к ним, ко мне… Вспомни о своих вещих снах, ма белле донна! Вспомни, что через миг я полезу в дыру и мы, быть может, не свидимся вновь! Так стоит ли нам говорить о тьяни? И стоит ли ссориться? Подумай об этом, Нерис Итара Фариха Сассафрас т'Хаб Эзо Окирапагос-и-чанки!

Это был запрещенный прием, но он подействовал. Глаза Нерис затуманились, взгляд стал мягче; с коротким всхлипом она шагнула к Дарту и обняла его, прижавшись щекой к щиткам скафандра.

– Хорошо, я буду терпеливой. Но если ты не вернешься…

– Если не вернусь, тем более нельзя их трогать, моя красавица. Вспомни о раненых и воинах Ренхо! Вас – полторы сотни, а на равнине – десятитысячная армия! И что случится, если убить ее вождя?

Он поцеловал соленые губы Нерис и твердым шагом направился к дыре. Ворот, древесный ствол с обрубленными ветвями, уже установили; Птоз, напрягая могучие мышцы, крутил рукоять, Глинт вытравливал веревку, а Джеб, устроившись на барьере из плавленного камня, то принюхивался к воздуху в дыре, то разглядывал какой-то древний свиток – видимо, извлеченный из валявшегося рядом мешка. Стражи теперь отошли подальше и следили за маргарами с почтением и неприкрытым любопытством. Их было столько же, сколько тьяни, – одиннадцать душ вместе с Ренхо; прочие, под командой Храса, стерегли лагерь и подступы к нему.

– Глянь-ка, фря! – Джеб ткнул пальцем в развернутый свиток. – Мозги у Глинта хоть заплыли жиром, а ничего, соображает! Прав наш Глинт! Вот записи Чоги и Сиру, моих почтенных предков… И сказано тут, что ядовитый туман вползает иногда в отверстие и копится в самых верхних коридорах… Это плохо, чтоб меня черви съели! Выходит, брат, ты до дождика не доберешься – ведь в тех коридорах вовсе не продыхнуть! Даже с мокрыми тряпками!

– Тряпки мне не нужны, – сказал Дарт, покосившись на корыто. – Моя одежда непроницаема для туманов и дождей.

Он опустил лицевую пластину и снова приподнял ее. На рукаве скафандра светилась золотистая полоска – полный энергоресурс, а значит, все инструменты, оружие и механизмы, включая двигатель, в абсолютной готовности. Все, с чем он явился в этот мир после крушения Марианны: маяк-передатчик, личный дисперсор, визор, блок питания и, разумеется, шпага и кинжал. Все, кроме целителя-прилипалы, который поддерживает сейчас жизнь Омиса. Остальные раненые были уже вне опасности.

Джеб с завистью погладил плотную ткань скафандра.

– В такой одежке и впрямь не страшно ничего… От предков, фря, унаследовал?

– От дядюшки по материнской линии, – ответил Дарт и ухмыльнулся, подумав о родительском наследии. Советы, желтовато-рыжий мерин, пятнадцать экю, а также письмо, похищенное черноусым негодяем… Других богатств, какими одарила родина, ему не вспоминалось; Гасконь была прекрасна, но бедна.