Солдат Сидона - [3]

Не так просто представить себе Египет — и особенно Нубию — в то время, когда был написан этот свиток. Все дело в том, что Северная Африка сохнет уже больше двух тысяч лет. Еще двадцать тысяч лет назад Сахара была наполненной водой равниной, испещренной мелкими озерами, домом для огромных стад гиппопотамов. На камнях, найденных в безводной пустыне на запад от Красного Моря, вырезаны люди и собаки, охотящиеся на жирафов.

Слово "Нубия", которое так часто использует рассказчик, интересно само по себе. Оно стало использоваться именно в его время, и, быть может, он и ввел его в обращение. Если так, то он, скорее всего, взял слово у своих друзей-финикийцев, и латинизировал его. Оригинальное финикийское выражение возможно значило "Земля Нехасу". Это речное племя рассказчик часто называет Людьми Крокодила.

Древние греки называли Нубию Эфиопия — "Земля Сожженных Лиц". Заметим, что в то время некоторые географические термины, вроде Нубии, Эфиопии, Куша, Нисы и Панта, были очень смутными и для разных людей означали совершенно разные вещи. Ниса, к примеру, могла быть (а могла и не быть) областью вокруг озера Ньяса в Центральной Африке.

Обычно люди беззаботно говорят о Египетской Тьме и Загадке Сфинкса. Но Загадка Сфинкса — греческая, а не египетская, и мы очень много знаем о древнем Египте. Мы понимаем его язык и располагаем тысячами надписей и документов, включая любовные письма и песни о любви. (Некоторые из них совершенно очаровательны. В одном письме молодой человек мужественно заявляет, что ради своей возлюбленной перейдет кишащую крокодилами реку. А в песне девушка умоляет его "послать слово моей матери". Быть может он предпочел бы реку.)

Нубия, однако, настоящая загадка. В те времена, когда был написан свиток, его народ говорил не на Нубийском, но на мало известном нам языке, который называется Меротийским. Поскольку надписи на нем написаны как египетскими иероглифами, так и тем, что мы называем меротийским письмом, мы знаем, как это произносится, знаем имена некоторых царей и еще несколько слов. И все. Нубианский Розеттский камень еще не найден…

Нехасу и меджаи — главные племена Нубии — были отличными лучниками и великолепными всадниками. Цари Нубии платили бешеные деньги за лошадей, которых ввозили из Благодатной Аравии (или Счастливой Аравии, в которой в те времена был намного больше воды, чем сейчас). Зачастую любимые лошади высшей знати ложились в могилу вместе с хозяином во время величественной церемонии похорон.

Меджаи, которых рассказчик называет Людьми Льва, были кочевниками, которые пасли свои стада там, где росла трава погуще. Вначале их нанимали, чтобы предотвратить грабительские вылазки из Ливии, но, очень скоро, стали использовать и в других целях. Во времена последних фараонов они были чем-то вроде египетской полиции. Многие Нубийские наемники женились на египтянках и оседали в Египте.

И последнее. Древние египтяне, которые изобрели такое множество всевозможных вещей, тем не менее никогда не чеканили свою монету! Золотые монеты, которые капитан-финикиец вручает жрецу Хатхор, а также большинство остальных, упомянутых в этом свитке, без сомнения те, которые использовались на бескрайних просторах Персидской Империи.

ЧАСТЬ I

1

ГОВОРИТ РА'ХОТЕП

В ЭТОМ свитке я должен записать все, что произошло, и так лаконично, как только возможно. Я попробую. И я должен читать его каждое утро. Так сказал мне Муслак. И наверно Мит-сер'у тоже мне так сказала. Тогда я начну с первого, что помню.

Мы сошли с корабля, нашли гостиницу, поели там, выпили вина и отправились спать, все в одну комнату. Там было тесно, и кое-кто из нас вернулся на корабль, чтобы поспать там, но не я.

Я проснулся как и все, и, мне кажется, из-за топота их шагов. Мы опять поели, и Муслак рассказал мне как его зовут и что он капитан нашего корабля. — Мы в Кемете, Левкис, с грузом из шкур. Именно туда ты и собирался.

— Я пытался вспомнить свое имя, — ответил я. — Спасибо.

— Ты не помнишь его?

Я покачал головой.

— Плохо. Твоя память приходит и уходит. Сейчас скорее уходит. Ты знаешь, почему мы здесь?

— Я думаю, чтобы продать шкуры, — ответил я.

— Да, это мы, а ты? Почему ты здесь?

Я думал о себе только как о члене экипажа. Нет, не знаю, и я опять покачал головой.

— Я решил показать тебя целителю. Здесь — самые лучше целители в мире, и ты пойдешь к одному из них. — Он встал, поманил меня рукой, и я пошел вслед за ним.

Мы поговорили о целителях с хозяином гостиницы, и отправились в Дом Жизни, рядом с которым можно было найти их всех. Здесь я должен сказать, что этот суматошный город называется Саис.

Мне он показался очень интересным. Во-первых, он крайне странный. А во-вторых, я чувствовал, что уже видел такие места, много лет назад. Другими словами город показался мне знакомым, и, в то же самое время, совершенно чужим.

Дома бедняков, покрытые грязными соломенными крышами, был настолько малы, что большую часть того, что другие люди делают внутри, они делали снаружи. В этих домах нет окон, и только некоторые из них покрашены.

Дома богачей разительно отличались от них и были весело раскрашены зеленым или синим, а то и обоими вместе. Некоторые сделаны из глинобитных кирпичей, хотя их раскраска сбивала с толку, пока мы не подходили поближе. Другие из дерева. У некоторых был кирпичный фундамент и деревянные стены. И каждый окружен стеной, мешавшей видеть внутренний дворик. Чаще всего встречались желтые или бледно-желтые стены, но попадались как оранжевые, так и красные. Сначала я подумал, что окна должны принадлежать комнатам на втором этаже. Но потом вспомнил, что в в комнате, в который мы спали, был очень высокий потолок, и решил, что и эти должны быть такими же. Двери домов были маленькими и низкими, маленькие окна находились под самой крышей. Наверно все из-за жаркого местного солнца.