Солдат революции - [2]

— В массе своей народ всегда был греховен, господин Энгельс. — Пастор прислушался к звукам, доносящимся сверху, и снова поморщился. — Нет, такая музыка не для детских ушей. Она может дурно повлиять на духовное воспитание ребёнка… Я знаю, что вы сами собираете в доме людей, чтобы предаваться музыке. — Пастор снисходительно улыбнулся, как бы прощая Фридриху-старшему эту шалость, тем более что тот пять минут назад пожаловал большие деньги на нужды церкви…

— Я подумаю, господин пастор, — коротко ответил отец.

* * *

Днём из города Хамма приехал дедушка Ван Хаар. Как всегда, войдя в дом, он расставил руки, и Фридрих с разбегу бросился ему на шею.

У ректора гимназии были свои планы на воспитание внука. Пускай молодой отец мечтает сделать из сына совладельца будущей фирмы. Конечно, фамилия Энгельсов становится в последние годы всё более известной. «Это те, что по хлопкопрядильному делу?» — спрашивали часто ректора.

У деда не было сыновей. А какой мужчина в шестьдесят лет не мечтает продолжить себя хотя бы во внуках? В те дни, которые он проводил в Бармене, дед постоянно возился с Фридрихом, рассказывал ему старинные легенды о неустрашимом герое Зигфриде, о благородных мужах античных времён.

«У ребёнка удивительные склонности к истории, прекрасное воображение, — тайно радовался дед, — скорей всего он станет учёным и забросит коммерцию».

Ближе к вечеру отец вышел из кабинета и увидел деда с внуком, сидящих вместе в одном кресле напротив камина.

Будет некогда день, и погибнет великая Троя,

Древний погибнет Приам и народ копьеносца Приама! —

читал дед с воодушевлением, и голос его звучал мужественно, величаво.

В эту секунду отец испытал то, что называют уколом ревности. С ним, с отцом, Фридрих никогда так не усаживался и никогда не слушал его так увлечённо.

Второй укол он испытал позже, когда начались поздравления. Фридриху уже вручили подарки, дети и взрослые пропели трижды: «С днём рождения, Фридрих!»

Все сели за праздничный стол, и фрау Элиза шутливо заметила по какому-то поводу:

— Когда вырастешь, Фридрих, и у тебя будет своя фабрика, тогда и распоряжайся.

— Лучше я буду ректором гимназии, как дедушка, — ответил старший сын.

Конечно, не стоило обращать внимания на слова несмышлёного ребёнка, но отец всё же подумал: «Пастор Круммахер кое в чём прав, и за воспитание сына пора взяться всерьёз».

1826 год. 29 ноября

На следующее утро Фридрих-старший, крепко держа приодетого сына за руку, повёл его для начала в контору.

Старший конторщик, работавший ещё при деде Каспаре, уважительно разговаривал с молодым хозяином. «Фирма купила большую партию хлопка, задёшево, из Америки, — с жаром говорил он об удаче, — часть товара можно немедленно пустить в дело, а часть сохранить до весны. В мае цены на хлопок поднимутся, и тогда можно получить немалую прибыль. А всё оттого, что господин Фридрих распорядился построить дополнительный склад при фабрике. Оказалось, что и большой сарай приносит хорошие деньги, если имеешь светлую голову».

Отец слушал пожилого конторщика и наблюдал за сыном. Пусть видит, что его отец — властный человек и умный хозяин.

Потом они пошли на фабрику. В здании из грязноватокрасного кирпича было шумно и пыльно. На станках, которые в своей молодости закупил дед Каспар, работали мастеровые разных возрастов. Среди них были и дети чуть старше Фридриха, тощие, с серыми, утомлёнными лицами. Они собирали клочья хлопковой ваты, обрывки пряжи и увозили на тележках в склады.

— Если бы мои братья согласились поставить здесь новые английские машины, мы бы вчетверо увеличили доход! — прокричал отец на ухо сыну. — Фабрика — это надёжное дело!

Фридрих-старший был доволен сегодняшней экскурсией. Возможно, ребёнок не всё пока понимает, но это не страшно — мальчик запомнит увиденное, и через несколько лет посеянные семена дадут всходы. К делу надо приучать постепенно.

Неожиданно один из мальчишек, собиравших хлопковые отходы, сильно закашлялся.

— В чём дело? — Фридрих-старший нахмурился. — В чём дело? Мальчик болен?

— У мальчишки слабая грудь. Наш воздух ему не на пользу, — ответил смущённый мастер, сопровождавший хозяина.

— Я же распорядился принимать только здоровых детей!

— У него умер отец, а дома больная мать и двое малюток… Но легче работы здесь нет.

Фридрих-старший недовольно молчал.

— Старый хозяин ценил отца этого мальчонки… Когда вашему отцу хотелось поработать на станке, они вставали рядом.

— У моего отца было много свободного времени и мало конкурентов. Сейчас другие годы. Распорядитесь с мальчиком, чтобы он здесь… не кашлял.

— Слушаюсь, хозяин.

«Жизнь крута, и надо быть в ней сильным, — подумал отец. — Ведь средства для жизни добываем мы, деловые люди». Он подумал, что надо на попятном ребёнку языке объяснить это как-нибудь сыну.

Они вышли из помещения на свежий воздух, и тут их догнал мальчик.

— Хозяин! Не выгоняйте меня! — кричал он, подбегая. — Хозяин, я вас очень прошу, я больше не буду кашлять! Я здоровый и вожу больше тележек, чем другие.

— Хорошо, хорошо. Иди работай, — с досадой сказал отец и повёл Фридриха к воротам.

Прошло несколько недель. Фридрих играл на улице с соседскими приятелями, когда мимо них прошла бедная похоронная процессия.