Солдат… не спрашивай! - [54]

Что же наш бывший современник потерял, тут в этой патриархальной глуши, вдали от шумной второй столицы? Он уже вторую неделю приезжает сюда, пытаясь найти других участников проекта, это условленное место встречи. Маркеры он закопал, где положено было ровно через месяц после благополучного прибытия в прошлое, так в чем же дело? Неужели его бросили на произвол судьбы, вот сволочи! Вероятно они испугались и струсили, никто не рискнул последовать его примеру. Да пошли они все тогда… Жаль, он даже не запомнил тогда, с какой стороны горы располагается бункер, с северной или с южной… Спешил историк и сильно расстроился исчезновением телохранителя и потенциального помощника, да и не надо ему тогда было – рассчитывал ведь на помощь отсальных членов Проекта. Там конечно много интересных вещей осталось, возможно когда-нибудь он попробует отыскать вход в это бомбоубежище, но точно не сегодня. Теперь это не важно, ему нет смысла возвращаться назад, он слишком хорошо устроился в этом мире. Не то слово, сбылась мечта все жизни, ради которой он и увлекся историей нового времени, он Виктор Степанович Голиков стал БАРИНОМ с большой буквы. Вот оказывается в чем призвание истинного российского интеллигента, к коим историк себя несомненно причислял. А вы как думали – элита, значит все остальные должны шапки ломать и на колени падать перед ними. В той жизни Голиков, успешно к слову, закосивший от армии, боялся и недолюбливал "простых парней", работяг навроде своего соседа Сашки, а уж "деревенщину" искренне ненавидел все порами своей мелкой душонки. Не место "этим скотам" рядом с властителями дум и душ, быдло должно быть в стойле. Здесь в веке 19-м он обрел настоящий рай, плевать что рабство экономически неэффективно, это еще в античном Риме понимали. Важно другое – ВЛАСТЬ! Как это затягивает оказывается… здесь можно дать в рыло любому простолюдину, не боясь получить "ответку", да что мордобой – пустяки, прикажет господин – сапоги будут лизать, или дерьмо жрать, куда они денутся. Жаль только полной власти все нет, казнить нельзя, а так хотелось бы посмотреть как умирает человек посаженный на кол, не раз ловил себя на этой мысли новоявленный барин, насаживая очередную девку на свой "нефритовый стержень". Но это ведь Россия, здесь по идее можно все, только осторожно… так, что все ще впереди, поживем – увидим.

 – Хватит сосать милая, иди Степку позови, мы домой поедем,  – рука в замшевой перчатке небрежно хлопает девку по щеке. Варька, путаясь в длинной юбке, пулей срывается выполнять очередное желание хозяина, попутно давясь и стараясь на ходу ничего не выплевывать, барин велел глотать и девка боится вызвать его неудовольствие, боится прогневать.

Виктор Степанович удивлен таким рвением и усердием со стороны подневольной любовницы, зародилась в глубине сознания мысль, что девчонка действительно влюбилась в него и выполняет все прихоти не только из-за страха жестокого наказания. Он отмахнулся то такого предположения, как от назойливого пискуна-комара, это же бессловесное быдло, у них нет ни разума, ни чувств, ни эмоций – пригодны только для черной работы и для удовлетворения различных потребностей господина. О свободе может мечтает – посмотрим еще, как тут намедни ему сказали: "Взнос без палки не бывает!" – так, что "палок" Варьке еще придется получить немало. Ни малейшей жалости или сочувствия эти люди у него не вызывали, это рабы и все этим сказано. На днях он без сожаления сдал неловкого слугу в рекруты, пусть там его теперь капралы на плацу палками дрессируют, если не подохнет раньше. Бойцовских собачек притравленных на человека к великой досаде в Москве закупить не удалось, там все больше гончих и легавых разводят, а бультерьеров и вообще пока в природе не существует. Не получилось нанять и профессионального палача, такие люди в большой цене у помещиков, так просто не сманишь к себе. Но с мальчишкой-форейтором он разобрался по полной программе, выгодно продал мерзавца одному знакомому грузину, приятелю генерала Яшвиля, большому любителю нетрадиционных развлечений, благо таких деятелей хватает и в старом добром 19-ом веке.

В Москве его давно ничто не держит, кроме чисто коммерческих соображений, жаль только впустую потраченных средств, ушедших на подготовку в рамках Проекта. Все точка, как только сбудет последние ассигнации через посредника так и в Питер, там Европа и цивилизация, а здесь лишь старая вековая грязь, пьяное быдло, замоскворецкие купчишки, и замшелые бояре-динозавры. Мелькают вдоль дороги елочки и березки, к ночи точно будем дома, жаль он выбрал сегодня полуоткрытый экипаж, а то бы Вареньку можно было по дороге употребить. Юбочку ей подвысь и посадил бы себе на колени, а затем: по кочкам, по кочкам, по гладенькой дорожке… и…ть! Сплошные ямы… только и успевай голову закрывать, чтобы не ушибиться о распорки и дуги внутри полога экипажа, даже немецкие рессоры не помогают от такой напасти.

Через неделю после последнего визита в окрестности Сосновки, верный компаньон по сбыту фальшивок – купец первой гильдии Василий Порфирьевич тривиальнейшим образом спалился на сбыте фальшивых денег. Но и тут Виктора Степановича преследовала неимоверная удача, как не поверить после такого в свою избранность и исключительность? Васька-жулик не стал закладывать компаньона, сообразил однако стервец, что при наличии сговора наказание многократно увеличивается. Видели его недавно возле тюрьмы, когда из одного казенного экипажа высадили их степенство в кандалах и арестантском халате, поверх которого, впрочем, была накинута какая-то старая шинель солдатского образца. Он сам отделался лишь легкими неприятностями с московской полицией, за относительно небольшую мзду хорошие люди все мигом уладили, а вот купец пожадничал и потому сел всерьез и надолго. Ну да бог с ними, все ассигнации к тому времени уже давно превращены в золото, серебро или полезную и ценную недвижимость, да и в тех же рабов частично.