Солдат… не спрашивай! - [110]

Александр порылся в патронной сумке, где-то там в глубине у него припасен завернутый в клочок чистой бумаги солдатский сухарь, а вот он нашелся – пальцы нащупали. Унтер-офицер достал и отломил кусочек, сахара бы ей дать, да нет его с собой ни крошки.

 – Давай так Маняша, ты мне свой белый платочек одолжишь на время, а я тебя сухариком угощу?

 – Ага!  – вот они и друзья теперь на всю оставшуюся жизнь.

Быстрым шагом и стараясь не поднимать голову над стенкой, Сашка вернулся к своему "ближнему кругу", пока он болтал с малышкой у него появились кое-какие новые соображения относительно ближайшего будущего.

 – Ну что ребята, как там?  – спросил он более для проформы, обстановка была ясна и так.

 – Палят оне, черти, не жалеют свинца почем зря!  – ответил ему Федор, Григорий только кивнул, подтвердив сказанное напарником.

 – Они уже более двухсот патронов сожгли впустую, пытаясь нас отсюда выгнать на открытое место… Пора бы им кое-что предложить?  – подвел итог первого часа бессмысленной перестрелки унтер-офицер,  – Гриша вот тебе белый платочек, давай привяжи на штык и помаши, пусть вышлют кого-нибудь для душевного разговора. Да осторожнее не порви, мне хозяйке его обязательно вернуть надо.

 – Ты Лександр чаво задумал то?  – удивился старый друг вроде бы только сражаться начали, а тут и сразу белый флаг выкидывать.

 – Гриша, там – не французы засели и не немцы, а свои российские паразиты, и нам бы целыми отсюда уйти да тех спиногрызов мелких за собой вытащить!  – и Александр указал приятелю на свою новую "подружку". Та, сидя на травке в отдалении спокойно грызла точно мышка солдатский сухарик, пролетающий едва ли не в метре сверху свинец и грохот выстрелов нисколько ее не беспокоили, маленькая она и не понимает еще, что так громко "поет" над головой смерть.

Сигнал к переговорам на вражеской стороне приняли и там тоже вскоре появился белый флаг, точнее синий, скорее всего в этой роли выступила первая попавшаяся под руку оконная занавеска или даже салфетка с барского стола. В особняке может быть уже и то же были не ради, что так получилось, поэтому решили использовать предоставившуюся возможность. Однако, вскоре у Александра возникли определенные сомнения, что им удастся договорится с барином по-хорошему.

 – Слишь ти рюсски, я твой женщин ипал!  – сразу же первым делом заявил прибывший из особняка парламентер, и видимо чтоб окончательно запугать унтер-офицера, далее последовало,  – Моя рюсски женщин ипал! Моя султан слюжить, твоя аскер резать!

Не вызывало ни малейшего сомнения, что "восточного чалавека" послали совсем не для ведения переговоров, видимо цели у него и его хозяина какие-то совсем иные. У Сашки сложилось впечатление, что противник возможно решил, что ему противостоят всего лишь два или три солдата с унтер или обер-офицером во главе и решил проверить, так ли это на самом деле. Иначе особого смысла посылать к ним этого "джигита" не было. Кто это такой был, откуда взялся – бог весть, егеря так и не поняли. Сашке "восточный" пришелец напомнил кавказца, вроде тех, что давно оккупировали всевозможные рынки и базарчики в российской провинции его времени, правда и внешность и акцент – совершенно другие, но не исключено, что в начале века 19-го "они" так и выглядят. Федор сразу определил, что это – "турок", но Гриша счел, что это скорее – "татарин". Кто-то из солдат предположил – "персиянин", может к ним попал? Не исключено, что прав был все же Федя, только это видимо не классический "осман" им достался, а не то албанец, не то курд, или даже какой-то приблудный братушка-ренегат из числа балканских славян. Пленных турок с последней войны, к слову, Александру доводилось ранее видеть в губернском городе и там этой "арабско-балканской" примеси среди них было хоть отбавляй.

С восточным чалавеком" из особняка отправили сразу две записки, видимо одна на случай если отрядом командует офицер, другая же – для нижнего чина. Повезло, "турок" ошибся или не понял сути поручения и отдал Сашке обе бумажки разом, как немецкий посол Молотову в 1941-ом году оба ультиматума. Посланец барина вел себя предельно нагло и развязно, да и явился вопреки обычаю на переговоры "при оружии": кинжал восточного типа заткнут у него за кушаком, там же два пистолета богато инструктированные серебром – "кавказские" без спускового крючка и защитной скобы, и обычный кавалерийский карабин принес с собой вдобавок. Все режущие колющие и стреляющие предметы у "папуаса" немедленно были изъяты в пользу 13-го егерского полка. Затем нижние чины по собственной инициативе его ласково похлопали по морде для вящего вразумления, надо же было как-то дикарю объяснить, что здесь не Африка, а Россия все таки и надо соблюдать приличия. Пришлось и руки ему скрутить – так он ими сильно размахивал не по делу, повязали "басурмана" снятым с него же кожаным портупейным пояском.

Пока трое егерей сноровисто, руками и ногами обрабатывали и "учили" псевдо-"турка", унтер-офицер внимательно прочел оба послания, в первом сплошной мат и только подпись без него обошлась – "гвардии генерал-аншеф Куроедов", хотя по логике вещей так и напрашивалось добавить через тире что-то вроде "Бл…ский". Смысл простой, как пять копеек – нижнему чину велено незамедлительно явится пред светлые очи господина генерала для последующей показательной экзекуции. Второе письмо вполне себе цензурное, но сути примерно то же самое, да еще там вроде бы офицеру обещана личная безопасность – слово дворянина и благородного человека барин дает.