Солдат империи, или История о том, почему США не напали на СССР - [10]
Я с трудом добрался до лаборатории и улегся на полу. Ребята постелили мне куртки и унты, принесли ужин, так как ни до столовой, ни до гостиницы дойти я не мог. Нога стала быстро опухать, на глазах опухоль ползла все выше и выше. Пришлось распороть бриджи уже выше колена. Ни врача или медсестры найти не удалось: 21 января — день перед днем смерти Ленина, 22 января — нерабочий день. Наутро все же нашли медсестру и рану залили йодом.
22 января на 10 часов утра был назначен очередной полет Ме-110. Пришел мой ведущий инженер Осипов, увидел, в каком я состоянии, и решил лететь сам. Из-за нашего Ме-110, несмотря на нерабочий день, для обеспечения полета вышли многие службы аэродрома. Полет отменять неудобно.
Я стал отговаривать Осипова: я уже сделал 21 полет и то плохо вижу цель, а он с первого раза просто ничего не увидит. Но убедить его мне не удалось.
Ребята сказали Осипову:
— Товарищ майор! Вы хоть сделайте, как Вадим. Он перед полетом вешал китель на спинку стула, а на стол клал карточку в столовую по 5-й норме, деньги и золотые часы «Павел Буре».
Я действительно всегда делал так, разыгрывая целое представление:
— Если я разобьюсь, то мою карточку и деньги вы пропьете?
— Пропьем!
— А золотые часы «Павел Буре», мамин подарок, отправите маме?!
— Отправим!
Осипов буркнул, что в приметы не верит, и пошел на самолет. Через 30—40 минут раздался телефонный звонок, и оперативный дежурный по полетам сообщил, что у Ме-110 на взлете отказал мотор и самолет врезался в землю прямо за оградой аэродрома.
Досадно, что через несколько дней после катастрофы из Финляндии от нашей разведслужбы пришло сообщение, что дальность действия локатора ФУГ-202 на самолете Ме-110 всего 1800 метров. Перехватчик с такой маленькой дальностью действовал очень эффективно потому, что у немцев была очень хорошо организована служба наземного наведения. У них были наземные локаторы дальнего обнаружения «Вюрубург риза» и ближнего наведения на расстояние до 500—1000 метров «Фрейя». При такой высокой точности ближнего наведения дальности 1500—1800 метров для ФУГ-202 было вполне достаточно.
Приди эти данные из Финляндии на неделю раньше, и Осипов мог бы и не лететь.
У летчика Журавлева и у ведущего инженера Осипова были семьи и дети. За риск при испытаниях была назначена большая по тому времени премия: летчику — 100 000 рублей, инженеру — 60 000 рублей, технику — 30 000 рублей. Свое вознаграждение я передал семьям.
Много позже я вспомнил об одном обстоятельстве, которое могло быть причиной их гибели. Летчик Журавлев не знал немецкого языка и в полете все время спрашивал меня о показаниях приборов самолета, особенно о давлении масла. Когда он мне задал этот вопрос в первый раз, я сразу смог найти нужный прибор. Таких приборов было два, и расположены они были не на приборной доске, а на капотах моторов самолета. Один раз я заметил, что давление масла недостаточное, когда мы уже были на старте и почти шли на взлет. Майор уточнил у меня показания приборов, затем крепко выругался и вернул самолет со старта на стоянку. Вылет тогда состоялся только через 2 часа. А 22 января, в день катастрофы, вместо меня полетел майор Осипов, который не только не знал немецкого языка, но и не представлял себе, где находятся приборы «Ol Druck». Таким образом, Ме-110 вполне мог пойти на взлет с пониженным давлением масла, что и вызвало отказ мотора на взлете.
Журавлев очень внимательно относился к показаниям приборов. Как-то на его вопрос: «Какое давление масла?» — я ответил по-немецки: «Ol Druck fallt!» («Давление масла падает!») Летчик не только отругал меня, но и пожаловался начальнику моего управления генерал-лейтенанту Сергею Алексеевичу Данилину. Тот вызвал меня и строго сказал:
— Запомните, Мацкевич: от показаний давления масла зависит работа моторов в первую очередь, а значит, и жизнь экипажа. Поэтому нельзя свои ответы превращать в шутку.
Позже я даже пожаловался Михаилу Михайловичу Громову, что генерал Данилин обидел меня, обозвав за «Ol Druck» несерьезным человеком. Громов немного утешил меня, сказав, что Данилин — это образец серьезности и деловитости и ему угодить очень трудно.
Михаила Михайловича Громова я всегда вспоминаю с большой теплотой. Впервые я столкнулся с ним в гостинице на Чкаловской, где мы оба жили: на меня надвигался гигант в кожаном черном реглане и огромных белых бурках, красиво отделанных желтой кожей. Величественность этого человека потрясла меня.
Встреч с ним в дальнейшем было много. Ко мне он относился очень хорошо и даже как-то сказал:
— Завидую я тебе, ведь самое замечательное, что может быть в жизни, — создавать, творить!
В летной столовой, где я с первого по пятнадцатое число месяца съедал по две нормы — все равно, мол, разобьюсь, — он как-то подошел к моему столику, положил руку мне на плечо и своим громким голосом сказал:
— Посмотрите на этого несчастного, подошло пятнадцатое число, а он еще жив! А талонов у него больше нет, все съедены. Входя в его ужасное положение, я отдаю ему свои талоны за субботние и воскресные дни. Я в эти дни буду в Москве. И призываю остальных москвичей последовать моему примеру.
В занимательной форме рассказано об исследованиях и разработках важнейших систем современных роботов. Показано, как можно самим выполнить ту или иную систему робота из простейших электронных схем. Приведены практические схемы отечественных и зарубежных любительских конструкций роботов. По сравнению с первым изданием (1980 г) материал значительно обновлён Для широкого круга читателей.
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.