Солдат Империи - [65]
После того как приказ зачитали в войсках, выяснилось, что унтер-офицер, в чьем непосредственном подчинении служил провинившийся, ранее сам подвергался дисциплинарному взысканию за пьянство; после этого случая следующим приказом он был разжалован в рядовые.
Новшества коснулись и финансового обеспечения армейских чинов: увеличилось денежное содержание унтер-офицеров, без дополнительного оклада жалованья выплачивалось им теперь в год до 60 рублей. Для сравнения отметим, что оклады командиров батальона и полка достигали по новому положению соответственно 450 и 750 рублей в год.
Прошли в служебной суете ноябрь и декабрь, 1 января 1874 года Государь Александр II утвердил Устав о воинской повинности, который положил конец общинному ее характеру, воинская повинность стала теперь личной.
Это, однако – что касается дел государственных. Но 1 января того же, 1874 года стало значимым и лично для моего прадеда – истекло третье трехлетие сверхсрочной его службы.
Порядку увольнения от службы отводились специальные статьи Свода Военных постановлений, относительно сроков увольнения в отставку еще в 1868 году было повелено:
«а) сроки к выслуге на увольнение в отпуски и в отставку рассчитывались… к 1 января…, всем поступившим до 1 марта, считать начало службы с 1 января…
б) сроком для увольнения нижних чинов в отставку прямо из войск считать постоянно август месяц каждого года (…увольнение в январе… представляло все неудобства зимнего передвижения людей)».
В начале февраля вызвал Ивана командир роты и, зная уже, что более добровольно отказываться от отставки унтер-офицер не намерен, предложил начать оформление необходимых в таком случае документов. Для этого следовало отправиться в штаб полка, но так как в апреле ожидались какие-то новшества по выходу в отставку – как считал капитан, более для Ивана подходящие, – рекомендовал ему пока с этим не спешить.
Между тем прошел в полку очередной инспекторский смотр – событие, значительное для Ивана не только тем, что к нему специально готовились и офицеры и солдаты, проводились проверки в батальонах и ротах в части строевой подготовки и внешнего вида. Для унтер-офицера был он последним. Но ни себе, ни солдатам взвода и теперь послаблений он никаких не давал.
Согласно Свода Военных постановлений, «Удостоверение нижних чинов к получению нашивок делается один раз в году при инспекторских смотрах. Командиры полков…, составив к сему времени именные списки нижним чинам, коим по числу лет службы и поведению следует дать нашивки, представляют оные начальникам дивизий…, по получении от них на это разрешения, они объявляют об удостоенных в своих приказах по полкам и командам».
Стоял привычно Иван в строю своего батальона, где не осталось уже его ровесников; назывались в приказе фамилии награжденных солдат, кому-то из них предстояло заменить его, дядьку, унтер-офицера Арефьева.
В начале апреля в дивизию пришла очередная партия молодых солдат, после распределения их по батальонам и ротам зачитали в полку приказ по Округу: «…Партия эта, несмотря на значительные затруднения, встреченные на пути следования от разлива реки неисправности на железной дороге, прибыла своевременно, что на много способствовало сбережению здоровья рекрут…, вид бодрый, здоровый веселый, больных в партии вовсе не было и требований никаких не заявлено… благодаря знанию деятельности начальника партии…»
Через несколько дней пришел Иван в Штаб полка к писарю, с которым давно свел знакомство, и без лишних слов сели они задела, связанные с выходом в отставку. С таких, как Арефьев, мзду за подготовку бумаг требовать никто из грамотеев не решился.
Впрочем, участие писаря здесь делалось необходимым нес точки зрения знания грамматики или красоты написания слов, а, скорее, с целью соблюдения установленного порядком текста прошения и других формальностей, включающих подбор всех необходимых документов и подачи их на подпись.
Усадил полковой писарь Ивана Арефича на стул, сам сел за стол напротив, достал лист гербовой бумаги; в правом верхнем углу в овале изображен был двуглавый орел, а под ним надпись: «цена 1 руб. серебром», такую бумагу называли еще «орленой». Обмакнул писарь перо в чернильницу, неспешно и старательно, с нажимом в нужном месте для красоты буквы и пристойного вида всего документа начал выписывать текст, который поместил после заведомо напечатанного титулования Александра II.
ВСЕПРЕСВЕТЛЕЙШИЙ, ДЕРЖАВНЫЙ
ВЕЛИКИЙ ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР
АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ
САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССИЙСКИЙ, ГОСУДАРЬ ВСЕМИЛОСТИВЕЙШИЙ!
Просит унтер-офицер
121-го пехотного Пензенского полка
Иванъ Арефьевъ Арефьевъ
о нижеследующем:
Прослужив в службе Вашего Императорского Величества установленные законом 15 лет и 9 лет после добровольного отказа от отставки прошу ко сему.
Дабы повелено было уволить меня от службы с пенсионом по Положению Апреля 29-го дня 1874 года.
К поданию подлежит по команде.
Сие прошение со слов просителя
писал старший писарь 121 пехотного Пензенского полка
Бенициан Августинов Булчанский, к прошению унтер-офицер Иван Арефьевъ Арефьевъ руку приложил.
Потом перевернул писарь лист и написал на обратной его стороне:
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.