Солдат и женщина - [27]

Время, которое надлежало привлечь на свою сторону, чтобы выдержать, попеременно обращало к нему то дружеский, то враждебный лик. Время состояло из дня и ночи. Против враждебной ночи даже спальная клетка служила ненадежной защитой. Когда у мышей было хорошее настроение, они шмыгали между жердями клетки. А уж до чего у этого оголодавшего зверья в веселые минуты разыгрывался аппетит на мясо, на мочки его ушей к примеру, — слов нет. Чете сов он почтительно предоставил в полное распоряжение шест, прибитый к спальной клетке снаружи. Птицы не приняли его дар. Совы и вороны привыкли восседать на плече у богов — что им беглый и завшивевший конюх. Лохмотья, заменявшие Рёдеру белье, и все его волосы кишели вшами. Он кипятил свои лохмотья, он вылезал на скупое полуденное солнце и брал своих мучителей к ногтю. Но каждую ночь в его кожу въедались новые полчища вшей. Порой ему казалось, что еще минута — и он сойдет с ума от этого мерзостного копошения на своем теле. Порой он начинал колотить себя кулаками, лишь бы не чесаться. Колотить не имело никакого смысла, но в расчесах вши множились, как комары в болоте. А на складе у старухи есть большой деревянный чан. Там можно бы принять сидячую ванну, очень горячую. И хорошенько вымыться ядровым мылом и керосином. А теперь, женщина, окати-ка меня ведром чистой воды.

Но страх прогнал женщину. Страх жить с немцем под одной крышей. Для местных это все равно что жить с какой-то нечистью. Будь у него возможность предложить серому псу, который из ночи в ночь совершает грабительские набеги на его овин, что-нибудь кроме мышей и добрых слов, пес мог бы стать ему верным другом. Лошадиного бога мыши не трогали, потому что у бога была собака. Парочка сов заменяет десять кошек. Хороший крысолов заменяет десять сов. А как ведет себя собака, которую хотят приручить одними добрыми словами? Она грызет прутья клетки и хочет добраться до тебя. Тебе нечем попотчевать ее кроме как топором. А это может дать собачью шкуру и собачий жир. Два отличных средства против ломоты в плечах и пояснице. На другую ночь Рёдер вынул из своей клетки дверь. Но, увидев, что дверь в человечью клетку открыта, трусливый пес немедля дал стрекача. За открытой дверью одиночка всегда чует засаду. Это только я думаю, что за открытой дверью меня кто-нибудь ждет. В тот раз, когда лошадь понесла, когда женщина встретила меня пулей, когда она прикладом затолкала меня под навес, дверь в ее дом была полуоткрыта. Случайно. Но за всей этой историей кроется не бессмысленная случайность. За ней кроется что-то другое. То, о чем я не рассказал лошадиному богу. Потому что не нашел еще подходящего слова. То, что можно почувствовать, а можно и не почувствовать. То, из-за чего рискуешь быть убитым на месте. Ведь она, эта женщина, поглядела не только на мои руки. Еще она заглянула мне в глаза. На одно мгновение.

Столько длится вспышка молнии. Или распахивается дверь под порывом ветра. Или говорят человеку: «Давай, заходи». А она убежала вместе с мальчиком. Поневоле спросишь; почему? Поневоле опустишь измерительный лот в темноту ночи. Но темнота эта не имеет дна. Чем больше ты вытравляешь бечевку, тем сильней колебания лота в глубине. Там есть подземные течения. И сверху тебе с ними не совладать. Лот пляшет, как недавно плясал взбесившийся топор между плечом и поленом. И если даже теперь, когда все словно обезумели, у тебя не возникло желания подвести черту, ты должен додуматься до самого главного, до чего вообще человек может додуматься в своей жизни. Тогда ты должен понять, кто же ты такой. Иначе взбесившийся лот утащит тебя за собой в глубину. Тогда ты должен перевернуться с живота на спину. Махнуть рукой и на мышей, и на вшей, и на сов, и на пса, спокойно лежать до тех пор, пока не перестанешь испытывать боль. Пока земля — торфяная труха, на которой ты лежишь, не примет тебя, как кленовое семечко. С той же готовностью. И тогда ты наконец поймешь, кто же ты такой. Ведь не кленовое же ты семечко, на самом-то деле. У тебя в голове есть мысли. Только мысли эти слабые. И становятся все слабей, потому что ты не можешь облечь их в слова, спокойно и отчетливо. Произнеси же те три слова, которые сидят у тебя в голове. Произнеси спокойно и отчетливо свою присказку. Когда станет светло. Когда станет светло. Завтра, при свете дня, все будет ясно.

Еще четыре раза Рёдер прошел по маршруту: разрушенный фольварк — каменный домик в степи и обратно. Еще четыре раза — между суетой дневных дел и долгими, черными ночами, когда он лежал на земле словно кленовое семечко — с тяжелой головой и расплющенным телом. По мере того как набирал силу дневной свет, Рёдер начинал верить в свою присказку. И одновременно не доверять ей, ибо, подыскивая слова, по значению противоположные выражению «нелепый случай», он наткнулся на слово «провидение». О провидении неустанно талдычил фюрер. Но вера в провидение изрядно поколебалась, когда они сидели в котле. А когда он рыл могилу для своего мальчика, она и вовсе от него отлетела, хотя он не сразу об этом догадался.

Старуха с каждым разом все враждебней его принимала, все хуже слышала, все меньше говорила. Паек она выкладывала под навес — словно корм собаке. Она ни в грош не ставила его работу, его труды: вместительный устойчивый ящик, который он соорудил на крестьянских санях, фура торфа, которую он всякий раз привозил с собой. Возможно, она видела, как он день ото дня усыхает, как все глубже уходят его глаза в глазные впадины, как нос его мало-помалу обращается в ястребиный клюв, как губы лишь с трудом прикрывают зубы. Возможно, она видела, как щетина бороды, пробиваясь между лишаями, постепенно укрывает все это. Возможно — но старуха закаменела. Теперь она не глядела ему вслед, когда он тащил прочь пустые сани, пробиваясь от одного снежного островка к другому. Из трубы больше не поднимался дымок. В домике погас огонь.