Сокрытые-в-тенях - [64]
— Угу, и часовню тоже ты развалил! — Костя похлопал его по плечу. — Свободен!
— Ну прокатиться-то дадите?
— А ты Аню об этом и спроси.
— А ты с ней… разве не… нет? Не вместе?
Костя покачал головой, и Валера в развевающихся черных одеждах понесся домогаться «Ямахи» у ее новой хозяйки.
— Вот так! — сказала Вера Косте. — А ты не щелкай клювом. В большой семье, как известно…
— Какой-то странный сегодня Нагафенов, — не дослушав ее, сказал тот. — Может, его бродячий вампир искусал?..
Шум на площади постепенно стих.
Валера все оглядывался на оставленную у палаток «Ямаху», красиво мерцавшую в отблесках костра, и посасывал баночное пиво. Остальные сидели вокруг огня и завороженно внимали танцу пламени.
— Всё! Пора идти гадать! — Вера решительно поднялась с бревна и шагнула за пределы света, в темноту. — Друиды мы, аль не друиды?
— Мы ошалелые полуночники! — зверски зевая, ответил толстячок Иван. — Может, лучше на боковую? Всю неделю мечтаю выспаться…
Толик не выдержал:
— А тебе-то кто не давал?
— Кто! Вдохновение!
— А ты его в следующий раз палитрой отполируй. А для верности этим своим… мольбертом гаси!
— Пол-литрой пусть полирует, — вмешался Валера, пожирая взглядом переодевшуюся в обычную, Верину, одежду Аню. — И еще кое-кем, не при дамах буде сказано!
Аня сонно моргала и клевала носом. Казалось, она в своих раздумьях совершенно забыла о том, что ее окружают люди. Костя осторожно подставил ей плечо, но тут из палатки с диким воплем вылетела Вера:
— О господи боже мой! — она обмахивала себя руками с таким выражением на лице, словно на нее одежду забралась целая стая пауков. — Там кто-то был! Там кто-то был!
— Где? — с набитым ртом спросил Толик.
— В палатке! В палатке! О-о-о-о! Какой кошмар!
Мужчины бросились проверять, не забрался ли туда какой-нибудь приблудившийся жулик. Вера села к костру и прижалась боком к равнодушной Ане.
— Представляешь, ставлю я зеркало, в руке фонарик, навожу луч на свое отражение… а оно там, представляешь?
— Это хорошо… — флегматично протянула Аня.
— Чего хорошего?
— Ты считаешь, что без отражения лучше?
— Да тьфу ты! Не отражение! Оно! За спиной у меня! Жуткая женщина в какой-то дымке…
— Чем жуткая?
— Тем, что выглядела, как мертвая!
Аня пожала плечами:
— Так вы же сами решили отмечать праздник всех святых. Вот они к вам и приходят, на зов.
— Ой, перестань ты прикалываться, Анька! У меня и так мороз по всей коже! Чего бы им здесь искать? Надо думать, не самое лучшее место во вселенной…
— Но вы же сами призвали их!
Вера всмотрелась в ее глаза.
— Подожди-ка! Так ты считаешь, что если мы что-то делаем все вместе, то можем сотворять всякую всячину?
— Я не знаю…
Аня откровенно пошла на попятную. Взгляд ее потух, а сама она привычно съежилась и стала похожа на малолетнюю девчонку.
— Никого там нет! — доложил вернувшийся Толик.
Остальные уже рассаживались на свои места у костра.
— А в зеркало не смотрели? — осторожно уточнила Вера.
— Зачем мы стали бы смотреться в зеркало в темноте? Мы ж не девушки! — Валера гыгыкнул и пожевал зубочистку.
— Потому что в нем кто-то был! В зеркале!
— Так, — толстячок Ваня открыл банку пива, — кажется, Сириусу пора налить!
— Значит, вам всем слабо сходить и посмотреться в зеркало, да? — продолжала дразнить их блондинка, но пиво из рук Винни-Пуха приняла и пригубила.
— Нет, просто я знаю, кто там! — отозвался Костя.
Толик заржал, подхватывая:
— И я! «От улыбки лопнул бегемот»…
— Не оно! — Костя пошевелил пальцами перед лицом и заунывным голосом продолжил: — Это оно, жуткое, но симпатичное! Оно подкрадывается сзади, особенно если ты втихаря от всех точишь у зеркала что-то вкусненькое, кладет тебе руки на плечи и говорит загробным голосом: «Трик о трет!»[9]
— Не ори ты так, Костик! — простонала вздрогнувшая Вера. — Не на сцене! Если ты такой смелый — иди и посмотри сам. Но не говори потом, что я не предупреждала! Если выйдешь обратно…
— Ладно, схожу.
— Я там свечу оставила. У зеркала. Ты ее зажги и посмотрись.
— Спасибо, я разберусь.
Костя улыбнулся и нырнул в палатку. Верка — актриса никудышная, и розыгрыши у нее не получались никогда. Но на этот раз она, кажется, не переигрывала, а действительно испугалась.
Сначала в палатке что-то зашелестело. Это было неприятно. Костя поежился, включил фонарик и в его свете зажег свечу.
Тени и свет запорхали по внутренности палатки. В углу по-прежнему лежало два свернутых рулоном и для сохранности обмотанных целлофановой пленкой спальных мешка. Возле большого зеркала громоздились выпотрошенные рюкзаки. И всюду, где только возможно, висели на «плечиках» карнавальные костюмы.
Костя медленно втянул воздух и медленно же, с чувством, выдохнул. Пламя свечи задергалось в конвульсиях, готовое вот-вот погаснуть, а изо рта вырвался пар. Холодно. И, пожалуй, в палатке даже холоднее, чем снаружи.
Он мельком взглянул в зеркало, после чего обмер. Вера их не разыгрывала: за спиной у него действительно колыхался дымчатый женский силуэт. Костя дернулся и быстро посмотрел за плечо. Там никого не было, но силуэт в зеркале остался на месте. Мало того: Костя заметил, что его собственный силуэт в отражении начал источать какой-то мягко-рыжий свет. Это выглядело, как солнечная корона при полном затмении — и красиво, и чертовски непривычно.
