Сокрытые-в-тенях - [61]
Аня открыла глаза. На сцене уже монтировали софиты.
— Идем в палатку переодеваться! — шепнула Вера.
Еще полторы минуты назад зная, что именно так все и будет, Аня покорно пошла за блондинкой. Где-то на другом берегу озерца выстрелили в воздух маленькой зеленой ракетой. Она робко взлетела, в какой-то миг задержалась на пике своих возможностей и — сгорая, понеслась вниз, точно насмерть пораженный Икар. Ане стало жалко ее — может быть, потому, что мысленно она сейчас взлетела вместе с нею над черными провалами Андреевских прудов, над церквями Иоанна Богослова,[6] Воскресения и Андрея Стратилата, над пошатнувшимся старым лесом.
Возле палатки их ждал высоченный и очень худой Дракула в черном парике с непременным мыском волос на лбу, вставной клыкастой челюстью и черном плаще с алой изнанкой. Дракула этот был не страшным, скорее смешным, а под слоем белого грима и черных теней прекрасно угадывался Анатолий. Пузан же Ваня смеха ради нарядился скелетом: на черном свитере и трико белели аппликации в виде человеческих костей.
— Ты все? Наши дамы вернулись! — громко высказался Дракула.
Тогда палатку покинул Костя в длинной темной хламиде, усеянной золотыми звездами, и широкополой шляпе с острым, но сильно примятым набок верхом. В руках у него был дед-морозовский посох, да и борода на резинке вполне могла принадлежать тому же персонажу. Вера в шутку оттянула ее и отпустила.
— За сегодняшний день я вижу вас другим уже третий раз, — тихо сказала ему Аня, проходя мимо.
— Да! Бя-да, бя-да! — стариковским голосом отозвался Костя. — Ходют тут, топчут! Пожарных одних тьму-тьмущую прислали!
Вера пригнулась и вслед за Аней вошла в палатку.
— Зачем пожарных? — не поняла Аня.
— Так праздник-то ого-го! Огненный праздник! Мы, хэллоуинцы, нечисть еще та, нас хлебом не корми, дай что-нибудь поджечь. Церковь какую-нибудь!
Надевавшая что-то серебристое, Аня обернулась:
— Тут правда рядом три церкви?
— А, уже углядела? Да, тут рядом Андреевский монастырь! — Вера все копалась в сумках и отвечала отрывисто, быстро. — Черт, да где ж оно? Вечно этот Костян все переворошит!
— И как же это? — Аня пригладила на голове зеленовласый парик. — Монастырь, а рядом черти, вампиры, ведьмы…
Блондинка фыркнула и спокойно пожала плечами:
— Но ведь и нынешние священники сколько угодно тусуются на телевидении в разных ток-шоу… Им никто не мешает.
— Это называется «Взаимопроникновение противоборствующих структур, или Знай врага в лицо!» — донесся снаружи голос Толика.
— А ты не подслушивай, упырюка, не подслушивай!
— Так ты бы еще громче кричала, может, и на том берегу тебя не стали бы подслушивать!
Вера отмахнулась и попросила Аню, уже полностью готовую к выходу, посветить фонариком, чтобы она смогла как следует накрасить глаза и начесать волосы. В палатку просунулась чья-то физиономия. На ней была маска из фильма «Крик» и черный капюшон. Она тоже не выглядела пугающей.
— Что, девчоночки, — пробасила физиономия хриплым голосом, — анекдотик?
— Валерка, пошел вон! — взвизгнула Вера, ни на секунду не прерываясь в своем занятии.
Вместо того чтобы пойти вон, загадочный Валерка невозмутимо продолжал:
— Почему в XXI веке ведьмы по-прежнему летают на метлах? Ответ: у пылесосов недостаточно высокие аэродинамические показатели! Ладно, я исчез. Встретимся на тусовке, — и за пределами палатки добавил: — Русалка — во! Вы ее из пруда выловили, что ли?
Вера окинула Аню придирчивым взглядом:
— Гм… А он прав!
— Насчет чего?
— Из тебя получилась классная русалка!
И на улице ее слова подхватил нестройный хор из трех мужских голосов, едва попадающих в ноты и совсем выпавших из ритма:
— Упырь и русалка — они, если честно, не пара! Не пара! Не пара!
— Вот дураки! — прыснула Вера. — Вы похожи на строй безголосых солдат, над которыми измывается прапор! Ну все, русалочка, пойдем праздновать!
Сцена была завешена черно-золотистыми драпировками из тонких-тонких тканей. Они призрачно колыхались под струями направленного ветра из-за кулис. От верха «ракушки» до самой сцены на заднем плане была протянута паучья сеть из толстой веревки, а в центре плетения сидел реалистичный мохнатый паук размером с теленка. Ветер слегка покачивал и его, отчего казалось, что муляж вот-вот спрыгнет на голову ведущему, который в строгом смокинге, но совершенно клоунском разноцветном колпаке в клетку рассказывал многочисленной публике историю праздника.
Вокруг площади, в которую на одну только ночь обратилась поляна заповедника, лепились трейлеры с забегаловками, полными различной снеди, возле них ослепляли изобилием длинные фуршетные столы, убранные черно-оранжевыми скатертями — это, понятно, для прессы. На каждом мало-мальски свободном участке суши непременно светился фонарь из тыквы.
— Жил-был в Ирландии фермер по имени Джек. И сильно он любил выпить… — тут ведущий хохотнул, сбившись на апарт: — А может, это кто-то из наших был, если сильно любил… — он щелкнул себя по горлу, и публика засмеялась, некоторые подняли повыше банки с пивом, чтобы не только выказать согласие с конферансье, но и позлить милицейских, злых и сонных, вынужденных смириться с усилением в честь Хэллоуина. — Но не только выпивохой был наш Джек. Имелась у него и другая вредная привычка: он был игрок! Явилась к нему Смерть — он обыграл ее. За ним пришел сам дьявол, но Джек обставил в карты и его. Тогда Князь Тьмы пообещал, что сделает Джека бессмертным, только в обмен заберет у него голову. На что пьяница легкомысленно согласился. И вот пришло время Джеку помирать, а его ни в рай, ни в ад не берут. Только сатана выбрался из преисподней и оторвал, как было обещано, голову должнику. Пришлось Джеку вместо головы надеть фонарь из тыквы с полыхающими углями внутри и бродить неприкаянным по всему свету, пугая припозднившихся похожих. А виден он становится тридцать первого октября, в день своей несостоявшейся смерти — на Хэлло-о-о-оуин!
