Сокрушители - [22]

- Вон туда, прямо...

- Вижу. Да не беспокойся по поводу парня, торопящегося позади, я слежу за ним самостоятельно. Присматривай за проселком, припоминай, куда он уводит, и сообщай водителю, сиречь, мне.

- По этому склону езжай не спеша: внизу - "кирпич". Придется юркнуть налево...

- Понял.

Поворот я выполнил в полном согласии с правилами, не позабыл вовремя включить мигалку, притормозил, как положено разумному и осторожному шоферу; потом и вовсе остановился перед возникшим на пути шлагбаумом. Водителю фургона оставалось лишь остановиться в свой черед. Я пристально смотрел в зеркальце, но темные стекла не опускались, ружейные и пистолетные стволы не высовывались.

Эти стекла придавали машине довольно зловещий вид. Казалось, ею никто не управляет; чудилось - представитель самоходной техники нежданно обрел разумение и несется за нами по собственному почину. Злобному, вне всякого сомнения.

Снова заработав мигалкой, изобразив примерного, законопослушного субъекта, я пропустил пикап, снабженный местными номерными знаками, а потом устремился к северу по двухрядной асфальтовой дороге, в которую вливался проселок, фургон ехал по пятам.

- Похоже, - заметил я, - это нужный человек... Ни на пядь не отстает.

- Как он выследил нас?

- Дело нехитрое. Нам предстояло пересечь лишь один мост через реку; а до следующего - миль пятьдесят. Парню пришлось лишь покараулить и последить за дорогими спортивными колымагами, вот и все...

- Осторожнее, здесь попадаются дети и собаки... Хорошо, теперь можешь прибавить газу, если хочешь.

По сторонам тянулся чахлый лесок; вдоль шоссе изредка возникали дома; асфальт, похоже, прокладывали прямо по старинной тропе французских поселенцев - уж больно извилистой была дорога. Я прибавил скорости. Фургон - тоже. Пикап скатился на боковой проселок и оставил шоссе в полном нашем распоряжении.

По-прежнему косясь в зеркальце, я посоветовал:

- Приготовьтесь-ка, сударыня, к доброй киночепухе. Поправьте ремень безопасности. Когда настигающая машина врезается в преследуемую, слышится ужасный грохот, и вы испытываете изрядное сотрясение... А, вот он, любезный, и атакует...

Квадратный черный капот фургона быстро близился. Переключив, по устоявшейся десятилетиями привычке, рычаг скоростей, я сбросил подачу топлива, дозволил неведомому негодяю без малого боднуть нас внушительным бампером, и за секунду до столкновения придавил педаль полностью. "Порше" прыгнул вперед, словно изголодавшийся тигр.

Завизжали шины, и водитель фургона остался с носом, когда, по его расчетам, до тарана оставалось лишь несколько дюймов и одно-единственное мгновение. Притворяясь, будто напуган, я заставил машину вращать колеса вхолостую, портя покрышки о шероховатое дорожное покрытие, вилять багажником, кидаться из стороны в сторону. Потом опять убавил обороты - пускай незнакомец решит: я боюсь набирать разгон посреди столь узкого шоссе.

- Кто это, по-твоему? - хладнокровно спросила Сандра.

Я пожал плечами.

- Одно скажу: кто-то, кто не шибко нас любит.

- Забавно, - процедила девушка.

Увивавшийся позади, будто петух за курицей, парень опомнился тотчас и опять начал сближаться. Вел он паршиво - наверное, от злости всякое разумение утратил. Минуя повороты, высокий фургон кренился, как легкая яхта в пятибалльный шторм. Водитель измывался над покрышками и амортизаторами без малейшей жалости: именно так и показывают преследование доверчивому телезрителю. Именно в согласии с голливудскими заповедями болван и стремился вывести нас в расход. На экране переднюю машину долго-предолго колотят по багажнику, пока шофер не выпустит руля и не слетит вон с дороги, выписывая в воздухе замысловатые пируэты, а затем неизбежно взрываясь вместе с машиной прежде, нежели коснется твердой почвы... Что, по мнению режиссеров, заставляет автомобиль обращаться в этом случае комком пламени, остается загадкой. Отчего преследуемый попросту не удерет сломя голову, не оставит противника с носом - тоже не постигаю. Голливуд, черт возьми! Киногерои покорно стискивают баранку, позволяя невозбранно пинать свой автомобиль в задницу...

- Какая дорога впереди? - спросил я, не прекращая следить за отражением фургона в зеркале. - Ты штурман, прошу не забывать!

- Извилистый серпантин, вроде этого. А через две мили - крутой левый поворот у озерного берега... Собственно, там не озеро, а тинистый пруд: их тут накопали без числа. Я запомнила этот благодаря тому, что на воде всегда виднелась пара лебедей.

- Не думаю, чтобы осталось время птичками любоваться... Фу ты, ну ты! Опять пристает, как банный лист!

Прежний прием повторился в точности. Я вновь притворился полусонным тугодумом, вновь обнаружил угрозу в последний миг, снова засуетился и завилял багажником.

Заскрежетал коробкой передач.

Завыл мотором.

Унесся прочь.

И снова понемногу сбросил скорость.

- Еще далеко до пруда?

- Вон, указатель поворота виден.

- Держись покрепче. Сейчас мы чуток утопим нахала... Ближе, обезьяна, ближе, - процедил я на манер старого доброго удава Каа из киплинговской книги. - Спеши к папе! Вот, умница!..

- Вода меж деревьями блестит, Мэтт! Помни: поворот очень крутой!