Сокрушающие броню. Противотанковое оружие на полях сражений XX века - [5]

Так, в начале восьмидесятых годов XIX века изготовители стали изобрели «сложную» броню, в которой относительно тонкие и экстремально закаленные слои были сплавлены с толстыми и вязкими слоями обычной гомогенной. Жесткая составляющая не давала снаряду пробить лист, тогда как другая - более мягкая - принимала на себя энергию удара и предотвращала разрушение хрупкого слоя. Затем, примерно в 1890 г., американский инженер Г.А. Харви изобрел метод «карбюризирования» стальных пластин путем нанесения древесного угля на их поверхность и последующего их прокаливания в печах в течение нескольких часов или даже дней, чтобы сталь абсорбировала содержавшийся в угле углерод, обеспечивая листу особую прочность поверхности, при этом не влияя на свойства остальной его части. И вот наконец в 1895 г. появился «металлокерамический твердый сплав Круппа», при разработке которого Крупп, что называется, перевернул все с ног на голову, представив пластину с вязким фронтом и особо закаленной «подкладкой» так, чтобы снаряд, пробивая вязкие слои, потерял свою энергию и остановился, столкнувшись с жестким.

Толщина брони линкоров и броненосцев позволяла сполна воспользоваться преимуществами инновации Круппа, которую скоро стали применять изготовители бронирования по всему свету, между тем в том, что касается более тонкой танковой брони, ничего подобного не произошло. Итак, проектировщики танков и в 1940 г. продолжали полагаться на простую поверхностно упрочненную сталь (высокоуглеродистую), а стало быть, неудивительно, что, принимая во внимание рост скоростных характеристик полета снарядов орудий калибра вплоть до 75 мм, оружейники столкнулись с проблемой «разрушения боеголовки».

Справиться с этим удалось за счет внедрения колпачка, или насадки, из более мягкого металла, которыми снабжались носы болванок из закаленной стали. Колпачок принимал на себя энергию, возникавшую при столкновении с броневым листом, и распределял ее равномерно по всему диаметру боеголовки, защищая от разрушения острие болванки. Учитывая скорость полета снаряда, более мягкий металл колпачка просто плавился в момент соприкосновения с преградой, превращаясь в своего рода смазку, облегчавшую стальной сердцевине процесс проникновения через слои поверхностно упрочненной стали.

Беда, однако, состояла в том, что колпачок ухудшал баллистическую форму боеголовки, в результате чего снаряд отклонялся от траектории, а посему пришлось снабдить его дополнительным колпачком, или баллистическим наконечником, помещаемым перед «проникающей» насадкой, что обеспечивало снаряду надлежащую «аэродинамическую» форму и снижало рассеивание огня.

В итоге танковое бронирование достигло такой толщины и такой прочности, что даже боеголовки со всеми насадками не могли пробить его. Перед производителями орудий открывалось два пути: изготавливать более крупные стволы или же попробовать придумать нечто особенное для повышения эффективности боеприпасов. Сама по себе проблема строительства более мощных пушек проблемой в сугубо техническом смысле не являлась - уж если люди научились производить 16-дюйм. (406-мм) пушки для линкоров, то наладить выпуск орудий куда меньшего калибра для противодействия танкам не составило бы большого труда. Трудности лежали в тактической плоскости: для более крупной пушки потребовался более сильный тягач, приходилось рыть более глубокие и широкие орудийные окопы, как-то справляться с проблемой выкатывания противотанковой пушки на позицию, не говоря уже о том, как тяжело подавать «набравшие в массе» боеприпасы. Кроме того, с увеличением калибра ствола пришлось увеличивать и противооткатную систему. Одним словом - нежелательный рост веса и размеров. Производителям пушек и боеприпасов приходилось все время помнить о тесных весовых рамках. В общем, разработчики орудий выбрали весь свой лимит, теперь слово оставалось за конструкторами боеприпасов.

Задача была двоякой: в первую очередь надлежало как-то повысить скорость, что позволило бы преодолевать бронирование, которое у каждого следующего поколения танков ставилось все более толстым, при этом нельзя было упускать из вида проблему разрушения боеголовки. Решение последней задачи, казалось, лежало на поверхности -отказаться от стали и перейти к более твердым материалам. Выбор пал на карбид вольфрама (по сути дела, единственный более твердый материал, который существовал в природе в достаточных для его массового использования количествах). К сожалению, плотность карбида вольфрама по отношению к стали составляла 1,6 что, говоря иными словами, означало, что он имел на 60 процентов больший удельный вес. Таким образом, 57-мм выстрел 6-фунт. противотанковой пушки, весивший 6 фунт. (2,7 кг), при переходе на вольфрам стал бы весить 9,5-фунт. (4,3 кг). Такую головку было бы труднее разогнать до нужной скорости, а следовательно, движущий заряд, применяемый со стальной головкой, был бы недостаточным для вольфрамовой. Прежде всего, давление в стволе при такой боеголовке превысило бы допустимые нормы, и даже если бы орудие не разорвало, все равно, на выходе из ствола снаряд из вольфрама не достиг бы той же скорости, которой достигала стальная боеголовка. А в этом случае не было никакого смысла менять стальной выстрел на вольфрамовый.