Сокровище тамплиеров. Мечта конкистадора - [12]

Орден рыцарей Храма существовал, но свое назначение, в силу малочисленности, выполнить не мог. Могущество к нему пришло, когда Гуго де Пейн начал отчаиваться и почти утратил веру в жизнеспособность своего детища.

Плохое предчувствие хранителя хитона

Магистр нечасто пользовался гостеприимством бедного иудея, обычно они встречались в одном и том же месте, за одним и тем же делом. Несмотря на занятость, магистр с подчиненными не оставил попыток проникнуть в тайны Голгофы. Исследователя в душе, Гуго де Пейна радовала любая мелочь из прежних столетий, и особенно вещь, извлеченная из земли и существовавшая во времена, когда совершал свои земные шаги Иисус. Его нисколько не огорчало, что Понтий, рассказывавший о находках, неизменно своими комментариями подтверждал, что величайшего открытия не совершено.

Сегодня Понтий появился на Голгофе позже обычного. Еще более удивил он, когда сразу же после приветствия пригласил Гуго де Пейна в гости. «Разумеется, – нехотя добавил иудей, – после того, как магистр закончит поиски». Тамплиер любезно поблагодарил иудея и, спустя недолгое время, забыл о приглашении. От проницательного Понтия это не ускользнуло, и он вновь спросил: сможет ли магистр зайти ненадолго в его скромное жилище.

Рыцаря немного озадачило настойчивое приглашение в гости; обычно Понтий не уговаривал; более того, когда франк оказывался в его хижине, то хозяин чувствовал себя неловко оттого, что нечем было угостить дорогого гостя. Иудей понял сомнения Гуго де Пейна и пояснил:

– Мне необходимо показать тебе что-то очень важное… Вещь, которой тысяча лет.

– Уж не ко времени ли Спасителя относится то неведомое, чем ты желаешь меня удивить? – предположил магистр.

– Именно так, – утвердительно кивнул собеседник, – оно ближе к Спасителю, чем ты можешь предположить.

– Что же это?! – почти закричал заинтригованный магистр. Эмоциональная реакция тамплиера заставила повернуться в их сторону несколько пар посторонних глаз и еще больше ушей.

– Почтенный магистр, когда пожелаешь, зайди в мое жилище, и мы продолжим беседу, – приглушенным голосом (почти шепотом) Понтий опять пригласил в гости тамплиера.

– И ты сейчас же не скажешь: как называется эта вещь? – возмутился Гуго де Пейн.

– Нет конечно, – все так же тихо, но решительно произнес иудей. – Потому что ты невольно выдашь тайну, хранимую нашим родом тысячу лет. Я не могу произнести в присутствии посторонних даже название этого предмета.

– Идем сейчас же к тебе, дорогой друг, – магистр, следуя примеру иудея, сказал тихим голосом, но с волнением совладать он не мог. Кажется, все тело рыцаря находилось в движении, словно в него постоянно втыкали иголки, хотя собеседники стояли на одном и том же месте.

– Хорошо, идем ко мне. Тем более, у меня нехорошее предчувствие…

На ходу Понтий несколько раз оборачивался, видимо, он собирался приоткрыть тайну по дороге к дому. Но тут заметил, что им навстречу быстрым шагом спешит рыцарь – точно в таком же, как у магистра, белом плаще. Ветер, развевающий одежду, временами открывал части красного креста, нашитого на спине.

– Годфруа де Сент-Омер, – упавшим голосом магистр произнес имя спешившего человека. – Он может принести важные вести.

– Магистр, тебя срочно просит к себе король, – подтвердил худшие опасения де Пейна подошедший орденский брат.

Лицо магистра исказила гримаса недовольства, впрочем, столь же скоро вернулось к нему и полагавшееся монаху смирение.

– Ничего не поделаешь, придется идти. Не только приказом, но просьбой короля не годится пренебрегать.

Дело у короля оказалось настолько пустяшным, что магистр много раз пожалел, что слишком торопился во дворец и не закончил беседу с нищим иудеем, которая теперь ему не давала покоя.

Оказалось, что Балдуин пожелал сыграть с Гуго партию в шахматы – восточную игру, к которой оба пристрастились в Иерусалиме и были в ней примерно равными по мастерству соперниками.

Теперь, когда мысли тамплиера были заняты совсем другим, перевес в игре довольно скоро перешел на сторону высочайшей особы. Победив единожды, король пожелал закрепить победу. Во второй раз после вялого сопротивления, главная фигура де Пейна снова оказалась под ударом – без единого шанса на спасение. Король Иерусалимский довольно потер ладони и принялся расставлять фигуры для очередной партии. Третья игра прошла еще более скоротечно. Победа перестала радовать Балдуина:

– Может быть, ты не здоров, брат мой?

– Да, у меня сегодня болит голова, – пришлось соврать растерявшемуся тамплиеру, хотя он не любил этого делать.

– Пожалуй, не буду приглашать тебя к ужину, – смилостивился король. – Вижу, ты действительно плохо себя чувствуешь. Может быть, прислать моего врача?

– Не стоит, – отказался магистр. – Иногда со мной такое бывает. Чтобы ушла боль, мне надо только несколько часов покоя, – и здесь магистр не соврал, именно так он и лечился. (Разве что в настоящий момент ему не было необходимости лечиться.)

Если бы голова и беспокоила магистра по-настоящему, то она бы прошла в момент – от того, что, наконец, удалось покинуть апартаменты короля и вернуться к незаконченному разговору со странным другом. Но… Возвращаться в иудейскую хижину было слишком поздно, на город опустилась ночь. Невольно пришлось отложить визит до утра следующего дня.