Сокровище семи звёзд - [64]

Маргарет замолчала, совершенно обессиленная волнением, по ее щекам бежали слезы. Я сам был тронут настолько, что не мог выразить свои чувства словами. Это в самом деле была моя возлюбленная, и, сознавая ее присутствие, мое сердце забилось сильнее. Мое счастье породило смелость, и я решился высказать предположение о двойном существовании девушки. Взяв руки Маргарет в свои и целуя их, я обратился к ее отцу:

— Что вы думаете, сэр? Она не смогла бы сказать об этом более красноречиво, если бы даже сам дух царицы Теры был с нею, чтобы вдохновить ее и навести на эти мысли!

Ответ мистера Трелони просто ошеломил меня! Оказывается, отец моей Маргарет прошел точно такой же путь размышлений, как и я сам.

— А что, если это так? Я хорошо знаю, что душа ее матери живет в ней. А если в моей дочери живет дух великой и удивительной царицы, то Маргарет станет мне дороже вдвое! Не бойтесь ее, Малькольм Росс; по крайней мере, не остерегайтесь ее в большей степени, чем всех остальных из нашей группы!

Маргарет подхватила тему разговора так быстро, что ее слова казались продолжением слов ее отца.

— Не опасайся меня, Малькольм, царица Тера знает все и не причинит нам вреда. Я так же уверена в этом, как и в том, что совершенно потерялась в глубинах моей собственной любви к тебе!

В ее голосе было нечто настолько странное для меня, что я быстро взглянул ей в глаза. Они были ясными, как всегда, но некая мысль пряталась в них за тончайшей вуалью. А еще они напомнили мне глаза льва, помещенного в клетку.

Глава XVIII УРОК КА

В тот вечер мы по предложению хозяина дома рано улеглись спать: до «великого эксперимента» оставалось чуть больше суток, и мистер Трелони полагал, что нам следует подкрепить свои силы сном, настолько продолжительным, насколько позволят нам обстоятельства. Конечно, он договорился о вызове дополнительной помощи, в случае если таковая понадобится. Однако никто всерьез не предполагал, что повторится нападение, подобное тому, которого мы боялись в Лондоне, когда пришлось организовывать специальную охрану.

Что касается меня самого, я ощущал странное чувство, близкое к освобождению. Я принял точку зрения мистера Трелони: если Тера в самом деле соответствовала нашим о ней представлениям, то с ее стороны невозможно было ждать никакого противодействия, ведь мы руководствовались исключительно желаниями царицы. Так что у меня было хорошее настроение, я чувствовал себя гораздо лучше, чем прежде, когда предполагал, что в сложившихся обстоятельствах обрести душевный покой невозможно. И все же мысли о странном состоянии Маргарет не оставляли меня. Если ее личность вела двойное существование, что может произойти, когда два этих существа сольются в одно? Снова и снова я перебирал в уме все возможные варианты. Для меня не было утешением то обстоятельство, что саму Маргарет вполне удовлетворяла такая ситуация, а ее отец с ней покорно согласился. Любовь, что ни говори, чувство эгоистическое, она отбрасывает черную тень на все, что угодно, если стоит между этим «всем» и светом.

Ночные часы текли, а мои чувства приобрели необыкновенную остроту: мне казалось, что я слышал, как движутся стрелки по циферблату. Между тем тьма уступила место полумраку, а полумрак сменился серым цветом раннего утра, перешедшим в солнечный свет, — и все это без пауз и помех, усиливая печаль, поселившуюся в моей душе. Выйдя из комнаты, я крадучись прошел по коридору, желая убедиться, что все остальные в полном порядке. Накануне мы условились оставить свои двери слегка приоткрытыми, так чтобы любой тревожный звук был бы слышен беспрепятственно и издалека.

Все спали. До меня доносилось ровное дыхание каждого, и мое сердце радовалось, что эта долгая ночь закончилась благополучно. Когда я преклонил колени в порыве благодарственной молитвы в своей комнате, то, прислушиваясь к себе, ощутил наконец меру своего страха. Желая успокоиться, я поспешно покинул дом и спустился к воде по длинной лестнице, вырубленной в скале. Купание в холодных волнах взбодрило меня, привело в некоторый порядок мои нервы, и я был готов встретить новый день.

Когда я поднимался по лестнице, преодолевая крутые каменные ступени, то мог видеть, как лучи солнца, встававшего у меня за спиной, золотили окрестные скалы. Тем не менее в утреннем воздухе ощущалась некоторая тревога, все выглядело слишком ярким, как бывает иногда перед штормом. Я остановился для того, чтобы еще раз насладиться зрелищем открывавшегося передо мной простора, и почувствовал осторожное прикосновение к плечу чьей-то руки. Обернувшись, я увидел, что рядом со мной стоит Маргарет — такая же ясная и сияющая, как утро! Вне всякого сомнения, это была моя возлюбленная — прежняя Маргарет, без всякого чужого присутствия. Что ж, по крайней мере, день, посвященный последним приготовлениям к «великому эксперименту», а возможно, и не только к нему, начался прекрасно.

Однако радость была недолгой. Когда мы вернулись в дом после прогулки по скалам, день вступил в свои права, возвращая в наши отношения мрачность и беспокойство, надежду и воодушевление, глубокую депрессию, безразличие и утешение.