Сокровище Кастеров - [10]

– Синтетический? – попытался отгадать отец.

– Да, точно, син-те-ти-че-ский организм, который отравил бы все молекулы кислорода на планете, а значит Земля бы умерла. – Эдди настолько увлекся рассказом, что не заметил на лице отца выражение, будто тот обнаружил несколько миллионов долларов в своем кошельке. – И расстояние было таким большим, что он не смог задержать воздух настолько долго, насколько это было нужно, и погиб. Его хоронили как героя. Видишь, пап, они все добрые, а Чак Норрис был и злодеем, так что он не совсем добрый.

– Ты мне целую лекцию о героизме прочитал. Не забывай о своих словах, они очень верны, но некоторые вещи с возрастом ты начнешь воспринимать по-другому.

– Это как, пап? – с интересом спросил Эдди.

– Порой герои бывают и не самыми добрыми. Это как черный юмор. Ты об этом узнаешь, когда подрастешь. – Джеймс кинул взгляд на сундук. – Неплохой вид у этого тайника. Ты еще не придумал, что будешь в нем хранить?

– Пока не знаю, пап, – ответил Эдди, завороженно смотря на свою новую покупку.

– Может, мы спрячем в него всех плохих парней и унесем в подвал? Устроим им заточение в темных глубинах неприступной тюрьмы? Ну, или сложим то, чем ты уже не пользуешься.

– Можно мне подумать до завтра? – не сводя глаз с сундука, спросил Эдди у отца.

– Конечно, только есть одно «но». Нам надо его все равно отнести в подвал, здесь не так много места для него. Кто-нибудь может споткнуться об него ночью, например мама.

– Я не хочу, чтобы мама ушиблась. Можно его отнести, когда я придумаю, что в нем хранить.

Эдди хотел оставить его в комнате, но он не хотел обсуждать это с папой. Решение вопросов о мебели часто заканчиваются ссорой родителей.

– Можно, только ты не тяни с этим, хорошо?

Эдди оторвал взгляд от сундука и, повернувшись к отцу, произнес:

– Хорошо, пап.

Джеймс прижал к себе сына, поцеловав его в темную макушку. Выпустив любителя комиксов из родительских объятий, Джеймс встал с кровати и перед уходом сказал:

– Там скоро мама с Моникой испекут булочки с корицей и пончики. Не хочешь подождать вкусностей в гостиной и поглядеть чего по телевизору?

– Нет, пап, я пока подумаю, что сложить в сундук. Может, перед сном успею его чем-то заполнить.

Эдди и сам не понимал, почему металлические рамки и символы, не виданные им ранее, были настолько интересными.

– Хорошо, но не засиживайся, нужно еще поужинать.

– Да, пап, вы меня крикните, и я принесусь на крыльях ночи.

– Хорошо, летун, договорились.

Эдди продолжал смотреть на сундук. Когда он остался наедине со своим приобретением, в ушах снова появился тихий стук, словно где-то далеко били барабаны надвигающейся армии, разнося на всю округу свою устрашающую силу. Каждый удар раздавался все громче, будто что-то приближалось из далеких миров. Эдди лег поудобнее и перевел взгляд на отверстие на крышке, как раз подходящее для ладони взрослого человека. Он не заметил, как светло-желтоватый отблеск на металле сменился на холодный серебряный, и вскоре под легкий шум барабанов мальчик унесся в сон, воображая, как он впервые откроет свой сундук.

4

– Иди позови брата, незачем кричать на весь дом, – попросила Оливия дочь. – Я все расставлю. И папу позови. Тебе, кстати, какой сок, дорогая?

– Апельсиновый, ты же знаешь, до него я добираюсь редко. Эдди его галлонами пьет, а я остаюсь ни с чем.

– Мне ли не знать, я и сама его люблю. Хорошо, что наш папа любит молоко.

Мать и дочь улыбнулись друг другу, обсуждая своих главных мужчин в жизни.

Девушка поднялась на второй этаж и увидела, что из дверного проема комнаты брата не сочится свет. Она тихонько приоткрыла дверь и застала сопевшего Эдди в своей кровати. Он даже не переоделся ко сну.

Моника тихо прошла и приоткрыла окно. Комнату заполнили звуки ночной улицы. Ветер гулял по городу, а ночная прохлада проникла в комнату к мальчику, спящему в окружении своих героев, запечатленных на страницах комиксов.

Моника, смотря на любимого брата, на носочках направилась к выходу, пока ее большой палец ноги не стукнулся о сундук.

– Твою мать! – тихо выругалась она.

Палец охватила горячая волна боли, которая пронеслась по телу. Внутри появилось отвратительное колкое ощущение. Девушка хотела упасть на пол и схватить ногу руками – так ей казалось, что боль скорее уйдет. Скорчив гримасу, она бросила взгляд на Эдди, но звук удара не потревожил его сон.

– Чертова хрень, – укорила девушка сундук и, медленно прихрамывая, вышла из комнаты.

Очутившись в коридоре, тускло освещенном декоративной дизайнерской люстрой из моды прошлого десятилетия, Моника посмотрела на ступню в белом носке. Кровавого следа не было, но боль все еще пульсировала на кончике пальца.

Моника тихим шагом спустилась и вошла на кухню. Отец сидел за столом и запихивал кусок булочки с корицей в рот, запивая молоком. Мать сидела рядом и макала свой пончик в миску с клубничным сиропом.

– Как там Эдди? – спросила Оливия.

– Он спит, а я въехала ногой в его сундучок, и скажу вам, он больно дерется. – Моника вяло улыбнулась и села напротив отца.

– Тебе что, дорогая? Хотя зачем я спрашиваю? – Оливия взяла из корзинки для выпечки две булки, щедро посыпанные корицей, и положила на тарелку дочери.