Сокровище чаши - [14]

И когда заря превратила тьму в серую мглу, а кони захрипели от продолжительного бега, перед взором путников открылась удивительная картина: с холма, на котором они в тот момент оказались, город был виден как на ладони. Тишина утра была совершенно нетронутой, и только звуки их движения нарушали её таинственный покров, укрывающий местность сном и лёгким туманом.

Почуяв близкий отдых, кони прибавили шаг, и вскоре городские стены были за их спинами, а дом Благородного Гьянга просыпался от настойчивого стука.

Хозяин уже не спал, когда они примчались к вратам Его дома, и, казалось, ждал их.

Слуга, юноша с непроницаемым, будто каменным, лицом, проводил их в беседку для гостей, находящуюся между домом и вратами. Через несколько минут хозяин дома вышел к ним и жестом пригласил сесть. Проводники с тревожным видом замерли у входа в беседку, не решаясь войти, а отец с сыном, упав на одно колено, повторили почти то же, что говорили в доме Грунга:

- Благородный Гьянг, несчастье готово обрушиться на наши головы. Ужасные шаммары на чёрном, как ночь, вимане вечером позапрошлого дня хотели разорить нашу деревню. Мудрый Вануат почуял их приближение и отвёл нас в ущелье, лишь мой младший сын стал их добычей, остальные спасены. Шаммары могут вернуться в любой момент.

Не оставь нас в минуту скорби и стань нам защитой, святой Гьянг. Мой сын, преданный Манис, будет сопровождать тебя в твоих благородных делах и станет проводником в наших Горных краях. Дети Уважаемого Грунга, что стоят у входа, станут проводниками в его владениях, что ниже наших.

Когда отец Маниса и Тоя закончил речь, слёзы текли по его щекам и последние слова вырывались из его уст подобно языкам пламени из печи кузнеца Голунг-шита, ковавшего самые лучшие плуги в округе.

Видя волнение и боль горца, святой Гьянг жестом предложил просителям сесть.

- Твой сын попал им в руки… Они попытаются выведать в его сознании всё, что ему известно… Известно ему мало… Они предпримут ещё одну попытку нападения, но уже с использованием магии… Будет это… вечером завтрашнего дня.

Спешим, у нас мало времени. Возьмите одного из этих проводников и скачите обратно. Возьмите моих лошадей.

Завтра, когда тени начнут удлиняться, спрячьтесь как можно надёжнее. Всем окрестным деревням сообщите этот указ. Всё.

Святой Гьянг дал всем четырём гонцам амулеты и приказал не снимать их с шеи ни при каких обстоятельствах, пока ситуация не разрешится.

Посейдонис

Неудача последней вылазки сильно озадачила Крокса.

Каждый подобный поход приносил убытки. Не только люди, но и виманы нуждались в питании. И если воины не требовали вознаграждения после неудачного похода, но лишь пищу, то виману было всё равно, есть у хозяина питание для него или нет.

Его резервуары наполняли эфиром – он летел, не наполняли – не летел.

Эфир добывался из зерна.

В подземных хранилищах зерно проращивали, и специальный насос для эфира впитывал силу прорастающих зёрен, наполняя ею резервуары - эта сила зерна и была тем, что потребляли ртутные двигатели виманов. И установки для откачивания эфира, и сам эфир были дороги: вчерашняя неудачная вылазка стоила примерно столько же, сколько шесть мужчин-рабов или десять женщин.

Если к этому прибавить вознаграждение воинам, получалось, что удачным можно назвать поход, в котором удалось заполучить не менее двадцати рабов.

«Ещё несколько таких безуспешных походов - и придётся продавать фамильные драгоценности, чтобы купить эфир…» - такие невесёлые думы не выходили из головы предводителя пиратов Крокса.

Но ещё больше его волновала неизвестность. Нечто угрожало их жизням более, чем когда бы то ни было. Он чувствовал это очень ясно, однако, что именно угрожало им, – он не знал. Ответ на этот вопрос он надеялся получить у схваченного ребёнка.

Конечно же, сам ребёнок ничего сказать не мог, но у шаммаров было много магических способов его разговорить.

Можно было посыпать голову ребёнка «порошком правды» - и тот стал бы говорить правду. Но порция порошка стоит больше, чем этот ребёнок.

Можно погрузить его в сон и заставить говорить, что он знает, – но он может ничего и не знать. Самое лучшее – это пригласить сильного мага и, обещая ему в награду этого мальчишку, попросить выудить всё, что возможно, не только из памяти ребёнка, но и из ауры его родителей, с которыми малыш всё ещё сильно связан, и связь эта, как канал, может привести к желаемым результатам. Это был самый лучший выход, и Крокс уже послал за таким Ракшасом. Тот должен был вскоре явиться, а пока его ждали, Крокс всерьёз обдумывал вариант завершения карьеры пирата-работорговца и думал, к какому господину проще поступить на службу.

Тибет, 1741

Проснувшись, я понял, что очень отчётливо помню свой сон. Это было видение жуткой, демонической личности ужасного великана, смотрящего мне в глаза. Там я понимал, что это – воспоминание, и чувства - не мои, но того мальчика - захватили меня.

Была как бы некая стена между мною и ребенком, и его чувства воспринимались как сквозь преграду: они были моими и не моими одновременно.

Мальчика привели в кабинет Крокса, обставленный самыми удивительными вещами. В нём уже был сам Крокс и этот страшный великан с глазами, пронзающими насквозь и жгучими, как горячие угли.