Сокровище алхимиков - [53]

СЛАВА ОДНОМУ ЛИШЬ БОГУ».

Апостольская миссия Ласкариса

Ласкарис — имя, которое вряд ли вам знакомо. Имена Никола Фламеля или Парацельса известны самой широкой публике, имена Альберта Великого и Василия Валентина и сегодня упоминаются во всех трактатах по неорганической химии, наконец, псевдонимы Космополит и Эйреней Филалет окружены благоговейным почитанием «поклонников науки». Но никто и никогда не говорит о Ласкарисе, хотя его алхимические демонстрации были совершенно поразительны, а в личности этой, при всей ее таинственности, мы обнаруживаем нечто столь знакомое, что невольно начинают возникать очень странные вопросы.

Кем он был, откуда взялся, куда исчез? Ответов нет и. не будет. Само имя Ласкарис, которым я называю этого человека, представляет собой один из бесчисленных его псевдонимов: он выдавал себя за грека, а потому избрал фамилию, очень распространенную среди многочисленных греческих эмигрантов в Германии. Этот фантастический, будем называть вещи своими именами, персонаж появился в конце XVII века и в. течение первой трети следующего столетия исполнял апостольскую миссию, начатую Космополитом и продолженную затем Эйренеем Филалетом.

Похоже, у Ласкариса была одна цель: распространять и доказывать истинность герметической науки. Сам он почти никогда не показывался людям; но при внимательном исследовании большинства трансмутаций, совершенных в период до 1735 года, обнаруживается, что порошок, или тинктура, использованные тем или другим мнимым алхимиком, на самом деле были подарены одним и тем же человеком, чье описание всегда соответствует внешности Ласкариса. Каждый раз за спиной того, кто проводит опыт, но на деле является лишь статистом, возникает силуэт этого необычного адепта, который видел свою миссию в том, чтобы самые разные люди наглядным образом продемонстрировали истинность герметического искусства.

У нас есть несколько описаний Ласкариса, но особой пользы из них извлечь мы не можем. Будь то конец XVII века или период сорок лет спустя, перед нами всегда предстает человек средних лет, он не выглядит молодым при первых своих появлениях и не кажется старым при последних. Что же касается его лица, то здесь загадок еще больше, поскольку все описания не совпадают друг с другом: такое впечатление, что Ласкарис каждый раз меняет свои черты. Только южное краснобайство, веселый нрав, стремление поразить и ослепить аудиторию позволяют нам заключить, что мы имеем дело е одним и тем же человеком. Он выдавал себя за грека — это доказывает, что он им не был — и за архимандрита одного из монастырей на острове Митилена. Он бегло говорил на нескольких языках, с легким неопределенным акцентом, о котором из-за его разговорчивости вскоре забывали. По крайней мере, именно так опишет его в самом начале XVIII века советник Диппель, один из лучших химиков своего времени, и добавит, что на вид этому человеку можно дать от сорока до пятидесяти лет. Эти слова великолепно согласуются с более поздними описаниями, которые относятся к последним появлениям неизвестного адепта.

Вероятно, именно в силу своей южной экспансивности он старался производить опыты как можно реже, отдавая себе отчет, что рискует выболтать слишком много и тем самым привлечь к себе внимание властителей, всегда алчущих золота. Наверное, ему была известна несчастная судьба Сетона, Эдуарда Келли и ювелира Густенхофера, поэтому он стремился соблюдать крайнюю осторожность. Я думаю, именно по этой причине он почти всегда проводил опыты, используя подставных лиц, что было явлением необычным. Преследования, которым подвергся первый из его посланцев, лишь укрепили в нем желание оставаться в тени.

Речь вот о чем: в самом начале XVIII века к королю Фридриху I явился некий прусский дворянин, заявивший, что знает секрет трансмутации металлов и хочет убедить в этом государя. Тот с легкостью согласился и потребовал совершить проекцию незамедлительно. Дворянин использовал порошок, данный ему Ласкарисом, и на глазах восхищенного короля произвел трансмутацию одного фунта свинца в золото. К несчастью, этот легкий успех вскружил ему голову: повторив ошибку своих предшественников, он заверил монарха, что сам является адептом и вполне способен создать философский камень. Он надеялся сделать карьеру при дворе, совершив еще несколько проекций при помощи оставшегося порошка. Однако Фридриху I нужно было совершенно другое, и он приказал изготовить, «в интересах государства», большое количество порошка, дабы пополнить оскудевшую казну. Дворянин принялся за работу, но ничего не достиг, поскольку не был адептом. В свое время, желая произвести впечатление на короля, он «давал голову на отсечение», что действительно обладает знаменитой тайной, — Фридрих истолковал неудачную фразу своего подданного буквально, распорядившись обезглавить его. Чтобы придать этой слишком уж скорой казни видимость законности, раскопали старое дело о дуэли, в ходе которой дворянин убил своего противника, но подобные уловки никого не ввели в заблуждение: все знали истинную причину казни и лишний раз убедились в том, что алчность всегда присуща правителям королевства.