Сокровища зазеркалья - [22]

К тому же я почему-то чувствовал, что должен спешить. Я связался с "Эль Загрой", выяснил, что у них есть на продажу несколько племенных жеребцов, но они категорически отказывались вести со мной переговоры до аукциона, а до него оставалось еще недели три. Впрочем, они ничего не имели против моего визита с целью осмотреть лошадей до торгов, тем более что я намекнул, что могу не ограничиться только одним конем.

Я, втайне от всех, съездил пару раз на скачки и сделал ставки. Разумеется, выиграл. Я понимал, что привлекаю к себе внимание, но на это мне было уже наплевать. Во мне все сильнее зрело чувство, что я ненадолго задержусь в этом мире. Но я хотел, чтобы завод достался Тэду в идеальном состоянии. Кроме того, мне казалось, что я обязан хоть как-то компенсировать Меган годы неудачного брака со мной и ту боль, которую я только собирался ей причинить.

А я собирался. Мой сын был слишком похож на меня, и его ждала та же неустроенная, половинчатая жизнь, в которой я до недавнего времени вовсе не видел смысла. Если я — кентавр, то и он тоже, а значит здесь ему не место. Я просто обязан забрать его с собой, и сделать это так, чтобы никто не заподозрил никакой мистики. Для этого мира мы с Питом должны умереть раз и навсегда. Меган, рано или поздно, утешится и начнет жить заново, если у нее не будет надежды снова увидеть сына. А для этого мне тоже нужно было тщательно подготовиться.

И все же, не смотря на свою твердую веру в собственное пророчество, я пока не сделал ничего необратимого. Я не сжигал мосты, я лишь минировал их. Первым решительным шагом должна была стать поездка в Египет. И тут я испугался. День проходил за днем, я чуть ли не каждые полчаса поднимал трубку, чтобы набрать номер и заказать билеты, но так и не смог заставить себя позвонить. Была ли всему виной накопившаяся за последнюю неделю нервная усталость, или же я на самом деле не был готов к радикальным переменам, но я медлил.

Не знаю, сколько времени я бы тянул еще с поездкой, если бы не Джесси. Поначалу я был слишком занят, чтобы поговорить с ней, а потом усталость и этот подсознательный страх заставили меня избегать приватных встреч. Я знал, что поступаю с ней нечестно. В отличие от меня, Джесси была молода и полна радужных наивных надежд. К тому же она уже давно убедила себя, что не является человеком. Поэтому мое пророчество стало для нее чем-то вроде мороженого для ребенка, недосягаемого за стеклянной витриной лотка. Я пообещал ей сказку, указал направление к ней, а сам спрятал голову в песок. Не удивительно, что она не выдержала долгого ожидания.

Джесси подкараулила меня в моем собственном кабинете, когда я по глупости задержался вечером, работая с какими-то документами.

— Марк.

Мне не нужно было поднимать голову от бумаг, чтобы увидеть ее взъерошенную мордашку. Я и так знал, что отпущенное на сомнение время закончилось. В глубине души я даже испытал облегчение.

— Входи, Джесси.

Она скользнула в комнату и по своей извечной привычке пристроилась на подлокотнике кресла для посетителей. Я молча подвинул к ней телефон. С минуту она с непониманием рассматривала аппарат.

— Что вы хотите, чтобы я сделала, Марк?

— Заказала билеты в Каир. Для нас с тобой. И забронировала номера в гостинице.

Джесси взъерошила волосы и задумчиво посмотрела на меня.

— Вы боитесь, Марк? — наконец спросила она.

— Да, — честно ответил я.

— Я тоже, — вздохнула девушка.

— Ты можешь не ехать со мной.

— Нет, — Джесси покачала головой, — Вы же видели, что мы были вместе. Какой смысл вам ехать одному, если это ничего не даст. Сначала должна решиться моя судьба, чтобы потом смогла решиться ваша.

— Я не знаю своей судьбы, Джесси.

— Зато я знаю. Вы сами мне ее предсказали.

— И ты поверила?

— Вы поверили, Марк. Я же видела, вы верите каждому своему слову. Даже не вы… Словно сама Вселенная говорила вашими устами.

— Это глупо.

— Нет, — она снова покачала головой и мечтательно улыбнулась, — Когда мне было двенадцать, к нам приехал бродячий цирк. Я влюбилась в него. Даже думала сбежать с ними и стать цирковой наездницей. Хорошо, отец вовремя это понял и вразумил меня.

— Вразумил?

— Запер в подполе. Когда цирк уезжал. Я тогда долго ревела. Но я не об этом. Там была гадалка. Мадам Жюстин. Седая, неряшливая, пахнущая старостью и дешевым виски, необъятно толстая. Ее паланкин на манеж вывозили четыре пони. Конечно, это было дешевое шоу, и она просто говорила всем то, что они хотели услышать. Думаю, она была неплохим психологом. Мы, детвора, часто бегали к ее палатке, ведь она была не только частью представления, но и своеобразным аттракционом. Она гадала всем желающим, чтобы привлечь побольше народу в цирк. Однажды мы набрались смелости и тоже попросили нам погадать. Сначала все шло, как обычно. Ну, сами знаете, все эти псевдо магические манипуляции, хрустальные шары, подвывания. А потом настала очередь Билли Саммерса. И мадам Жюстин вдруг прогнала его и вех нас. Но перед тем, когда Билли подошел к ней, ее глаза вдруг остекленели, и пару мгновений она словно смотрела в никуда, совсем, как вы тогда. Вечером мадам Жюстин не участвовала в представлении. Мы с Грейс, моей подругой, решили навестить ее. Когда мы сунулись в палатку, она плакала. Я никогда прежде не видела, чтобы люди плакали так горько. Мы попробовали ее успокоить, а она вдруг обняла нас, сказала, что мы замечательные девочки и должны очень беречь Билли. А потом опять прогнала, — Джесси замолчала.