Сокровища мира - зарытые, замурованные, затонувшие - [67]

Паскаль послушал-послушал, постоял-постоял, семь раз все обдумал и говорит:

— Жаль мне смертельно терять такую красавицу, да как же мне потрафить твоим прихотям, когда бедней меня и людей-то нет? Выберу я лучше гору золота, жемчугов и яхонтов да женюсь на королевской дочери или на другой красавице, какая понравится. Будет у меня золото, будет и любовь, а с одной любовью где золото найду?

— Ты подумай, — промолвила Мелюзина, — не спеши! Пока не переступал порог, еще не поздно тебе одуматься. Посмотри только, как я хороша! Нет ни у кого в целом мире таких глаз и таких губ, такой груди беломраморной; никому и во сне не приснится такое тело дивное. Посмотри на мои ножки точеные, на пальцы тонкие, как иголочки серебряные. У тебя от такого сокровища много силы прибавится. Будь только храбр и в любви хорош, и все получишь, что тебе надо.

— И как тут быть! — воскликнул парень. — Гляжу на нее сам не свой, и поет она сладко, да как красавицам верить? Может, она надо мной смеется! За золотом я сюда шел — золото и возьму.

Отвернулся он, чтобы не глядеть на красавицу — не передумать как-нибудь, — подошел к горе золота с яхонтами и стал хватать все подряд. Набрал полные руки, набил все карманы да еще и в шляпу насыпал. И чем больше Паскаль брал сокровищ, тем больше ему хотелось. Наконец, понял он, что больше не унесет, и пустился бежать по долгим подземным ходам, а дорогу ему теперь освещали его же самоцветы.

Паскаль вышел на белый свет, вернулся в свою хижинку, разложил сокровища — наглядеться не может. На другой день он что-то запрятал в надежном месте, что-то продал и стал богаче всех людей в свете.

— Ну вот, — думает Паскаль, — богатство у меня есть, теперь выберу красавицу по вкусу и женюсь.

Но на кого он ни смотрел, все ему не нравились: у той руки худоваты, у той ноги кривоваты, та толста, та тоща, а та всем хороша, да волосы золотом не отливают. Пошел он было свататься к королевской дочери, а у той кожа желтая, глаза тусклые… Отправился он странствовать по земле, и чем больше странствовал, тем меньше ему нравились все невесты. А перед глазами все стояла девушка из каменной пещеры, и в душе звучало непрестанно: «Мелюзина… Мелюзина…» — словно скрипка играет.

Стал Паскаль чахнуть, сохнуть и богатством своим тяготиться. Не мил ему стал роскошный дворец с верной челядью, опостылел стол с лучшими яствами и винами, наскучили веселые праздники. Стал он злой, тощий и горбатый, богатство свое возненавидел, только и думал, что о подземной царевне, только и слышал, что волшебную скрипку в душе.

Взял он опять ореховый прут, пришел к источнику, да напрасно. Прут ничего не показывал, палка как палка, — а без помощи прута Паскаль входа в пещеру найти не смог.

И вот как-то раз Паскаль бросил все свои сокровища в ключ Кант и стал опять такой же бедный, как прежде. Сел у дороги, стал плести клетки для птиц на продажу. Только не мог он петь так беззаботно, как тот старик, что указал ему путь в пещеру: навсегда с ним осталось дивное видение, отняло свободу, отравило весь остаток дней.

Сокровища его лежат на дне глубокого источника у подножия холма, глазеющего пещерами, поросшего зелеными дубравами и желтым дроком. Лежат они под зыбким водным покровом, под ковром кресса и мяты. Только злое это золото. Не ходите туда, не то будете всю жизнь в тоске слушать волшебные скрипки и твердить имя подземной красавицы…

19. ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТЬ КЛАДОВ В ОДНОМ АББАТСТВЕ И ВОСЕМЬ МИЛЛИАРДОВ В ОДНОМ СКЛЕПЕ

Франция — страна сокровищ.

Преславная нация, старшая дочь Церкви, родина Свободы, земля дуэлянтов и фанфаронов… ну как тут не быть множеству кладов!

Франция гордится единством страны — а это плод тысячелетия гражданских и междоусобных войн. Старшая дочь Церкви — это значит двести лет войн религиозных. Родина Свободы — значит, революции, репрессии, диктатуры, массовые убийства, рабство и Террор. Ведь от светоча свободы и просвещения в доме всегда бывает пожар…

Счастливы народы, у которых нет истории. У Франции есть: славная, богатая, блестящая. А все, что пережила Франция, не только венчает ее терновым венцом передовых народов, но и множит зарытые сокровища.

И действительно, кладам во Франции несть числа.

Есть город сокровищ — Шарру в департаменте Вьенна, где Карл Великий основал знаменитое аббатство. Пять столетий возвышало стены это могущественное аббатство над Вердансонской долиной, и блестели на солнце шпили восьми его колоколен.

Ныне Шарру — полузабытый поселок, который на глазах разваливается и живет лишь воспоминаниями о днях былого великолепия.

Но раз в семь лет, в разгар весны, на всех дверях, на ограде старого рынка появляются афиши, извещающие, что «сокровища аббатства» торжественно выставляются на всеобщее обозрение. Да, самые настоящие сокровища, замурованные во времена протекших смут, чудом обнаруженные, а теперь играющие и сияющие золотом, пурпуром, всеми красками драгоценных камней…

Но эти сокровища — лишь малая толика тех, что еще лежат (и это точно известно) в развалинах, стенах домов и подземельях. Любой обыватель Шарру твердо знает: где-то в подвалах аббатства покоится еще семьдесят один клад. Обыватели ходят по этим богатствам ногами, нечаянно касаются руками и лопатами, наконец, проматывают, сами того не замечая.