Сокровенный смысл жизни. Том 2 - [16]

Далее Платон спрашивает: «Разве среди нас не найдется и тот, чья воля сильнее, чем у других, кто, сталкиваясь с болезнью, болью, опасностью или смертью, способен сохранять присутствие духа? Разве не найдется человек, обладающий глубокими знаниями и не отступающий перед трудностями?» Согласно Платону, такой человек, имеющий сильную волю, обладающий упорством и властью над самим собой, лучше всех контролирующий себя, и будет тем, кто способен править всеми остальными.

Таким образом, Платон рисует пирамидальную систему, в которой ничто не осуществляется экспромтом – ни справедливость, ни управление, ни изготовление обуви; пирамидальную систему, в которой учитываются природа и способности каждого.

Наша проблема заключается в том, что каждый делает, что ему заблагорассудится, зачастую не исполняя того, ради чего он родился. Ведомые своими желаниями, страстями и слабостями, мы пытаемся жить, опираясь на миражи, на сотканное из тумана. Если мы ищем реальное (я говорю о Реальном – о том, что есть и не подлежит обсуждению, что не может утратить своего значения), тогда нам необходимо понять, что одни люди рождены для чего-то одного, другие – для другого.

Разве вы не встречали людей очень простых, необразованных, которые, едва освоив азы арифметики, начинали рассуждать о математике? Разве вам не известны случаи, когда дети, едва им купили скрипку или пианино, с легкостью осваивали технику игры на этих инструментах и даже начинали сочинять музыку? И, с другой стороны, разве вы не видели людей – таких, как я, например, – которые даже после многих лет обучения музыке едва способны найти на клавиатуре ноту «до»? Значит, одним людям дается легко что-то одно, а другим – что-то другое.

Организация пирамидальной системы тоталитарна (но не в нынешнем понимании этого слова, а восходя к слову totalitas, что значит «целостное, полное, всеобъемлющее»), она предполагает, что каждый посвящает себя тому, что он способен делать хорошо. Когда Платон говорит об этой изначальной тоталитарности, он подразумевает, что каждый занимается тем, что ему свойственно, и участвует в том, что у него получается лучше всего. Таким образом каждый делал бы то, что должен делать, что больше всего соответствует его возможностям, его природе, а не исходил бы из соперничества, конкуренции.

Конкуренция является самой бестолковой формой борьбы и самой бестолковой из войн; кроме того, она бесполезна!

Помните, экономисты прошлого века утверждали, что конкуренция среди производителей хлеба уменьшит цену на этот продукт? Но они не учли, что пекари могут договориться между собой и не снижать цен. Мы, живущие в XX веке, тому свидетели. Экономисты полагали, что каждый будет стремиться выпекать более дешевый хлеб, и благодаря конкуренции можно будет пройтись по булочным и выбрать хлеб по самой низкой цене. На практике же человеческий эгоизм приводит к тому, что пекари не конкурируют, а договариваются между собой и устанавливают цены на две, три, пять песет выше реальной цены. И все должны с этим согласиться, поскольку цены во всех булочных одинаковы. А если где-то цена ниже, значит, там меньше и вес хлеба.

Стало быть, эти древние нормы, которые в Греции две с половиной тысячи лет тому назад открыла и исследовала школа Платона, могут быть полезны и сегодня. Платон еще тогда предложил организацию общества по пирамидальной системе.

Материалист может возразить: «Но ведь люди, которые находятся внизу, должны нести на своих плечах тяжесть всей пирамиды!» Это не так! И Платон это хорошо объясняет. Пирамида не опирается на основание, она «висит», держась на своей вершине. В пирамидальной системе, в целостной системе платоников нет давления ни снизу вверх, ни сверху вниз, а есть напряжение, которое распространяется на весь механизм в двух направлениях, как если бы речь шла о струне. Внутри такой системы люди не ощущают на себе ее тяжести, а, наоборот, открывают возможность занять свое место в пространстве и в истории.

Рассматривая возможность осуществления этой системы, Платон говорит о различных формах правления. Он утверждает, что людьми должен править такой человек, который наиболее для этого подходит и, кроме того, обучен этому. Уже много раз я в шутку задавал вопрос, и, наверное, не будет лишним повторить его снова: к кому мне обратиться, если у меня болит печень? Предположим, что в зале присутствует врач. Что было бы лучше: рассказать ему о своих проблемах или же организовать по этому поводу собрание и этот вопрос обсуждать? Почему бы не поступать подобным образом и внутри демократической системы? Разве должны быть исключения? Быть может, следует объявить: «Тут заболел лектор, у него не в порядке печень. Почему она у него болит?» Может, надо всем собраться – и сверху, и снизу, и оттуда, и отсюда – и начать полемику: «Очевидно, это оттого, что он съел яичницу!» – «Нет, наверное, не поэтому…» Один кричит одно, другой – другое… Разве не будет более действенным обратиться к врачу и посоветоваться с ним? Подход, который мы применяем в медицинском случае, следует распространить и на все остальные.