Сокровенный дневник Адриана Пласса (37 и ¾ лет от роду) - [14]

— Знаете, Норман, — сказал я, — на самом деле всё было не так. Я подстриг изгородь, потому что мне было ужасно стыдно и неловко. Я так злился, что готов был насильно скормить вам все обрезки. И ещё… (самое трудное признание)… Я ведь тоже начал ходить на работу другой дорогой, а жене сказал, что чувствую на это ведение Духа… Вот… Ну и каша заварилась, подумать только!

В общем, всё встало на свои места. Мы долго смеялись, а потом хорошо поговорили. Правда, Брэддок почти сразу ушёл. Я проводил его до двери. Перед тем, как попрощаться, спросил:

— Фрэнк, скажите, а вы — христианин?

Он поднял лохматую бровь:

— А вы угадайте!

Не знал, что на это сказать. Жутко неловкое положение. Так ничего и не понял. В ответ на моё молчание он просто похлопал меня по плечу и зашагал по дорожке к своему дому. На ходу обернулся и прокричал: «Пока, дружище!» Странный он человек.

Когда все ушли, Энн принесла мне чашку чая и крепко меня обняла:

— Милый, — сказала она, — ну зачем ты так всё усложняешь?

— Да ладно тебе, мам, — сказал Джеральд. — Папа не был бы папой, если бы сам не усложнял себе жизнь.

Уже хотел пойти спать, но вспомнил про Билла. Тут же позвонил ему и, когда он поднял трубку, сказал:

— Билл, ты — старый осёл, и я больше никогда не стану тебя слушать.

Он хмыкнул.

— Значит, всё прошло хорошо?

— Да, Билл, — ответил я. — Бог всё держит в Своих руках.

Четверг, 30 января

Пошёл на работу короткой дорогой.

Почувствовал внезапную тоску, вспомнив о том, что вечером к нам должны прийти Флашпулы. Как было бы хорошо хоть один вечер провести дома, без всяких сложностей! Но нет, мы ведь христиане, так что ни на что подобное и надеяться не стоит.

Пришёл домой пораньше. Энн была сильно не в духе из-за того, что целый день прибиралась в доме и готовила ужин. Сели с ней за стол, чтобы спокойно выпить чаю. Джеральд заскочил на кухню, взглянул на сильно подгоревший пирог с джемом, сиротливо примостившийся у плиты, и сказал:

— Вижу, мам, ты сегодня действовала вразрез со своими духовными дарами.

— Это почему же? — тихо спросила Энн ледяным голосом.

— Потому что или тебе, или противню явно не хватило помазания, — ответил Джеральд и, легко увернувшись от мокрой тряпки, поспешно выскользнул за дверь, пока Энн не подыскала себе новых боеприпасов.

— Он просто шутит, — сказал я.

— Неужели? — саркастически усмехнулась Энн.

Флашпулы пришли в половине восьмого. Мы сразу же сели за стол. На первый взгляд кажется, что миссис Флашпул состоит из чёрных пластиковых пакетов, до половины наполненных водой. Войдя в столовую, она огляделась вокруг и произнесла:

— Как вам, наверное, сложно, дорогуша, содержать такой большой дом в должном порядке. Ах, как же мы нуждаемся в постоянном присутствии Всемогущего Спасителя, даже при выполнении самых мелких женских обязанностей!

Мистер Флашпул, который удивительно похож на старые чёрно-белые фотографии знаменитого женоубийцы Криппена, открыл рот и глубоким замогильным голосом провозгласил:

— Да и аминь!

С той минуты Энн не сказала почти ни одного слова. Миссис Флашпул долго и подробно рассказывала нам, как она обратилась от мирских дел и похотей, будучи омытой драгоценной кровью Агнца, и как, благодаря этому, сумела отвернуться от всего, что когда-то делала «во плоти». Все её слова отдавали какой-то сыростью. От вина она отказалась, твёрдо провозгласив, что христианам вообще стыдно держать в доме такую гадость, поскольку употребление алкоголя приводит ко всякого рода невоздержанности. Тут мистер Флашпул издал ещё одно гнусавое «да и аминь!» К предложению выпить кофе они тоже отнеслись неодобрительно, назидательно сообщив нам, что кофеин имеет свойство нездоровым образом стимулировать организм.

Джеральд с совершенно серьёзным лицом спросил у миссис Флашпул, любила ли она купаться и загорать на пляже, когда была ещё во плоти. Она пылко ответила, что её физическая плоть больше никогда не возбудит ни в одном мужчине чувственной страсти и похотливых желаний.

Мистер Флашпул широко открыл рот, чтобы сказать «да и аминь!», но передумал и снова его закрыл.

Дальше миссис Флашпул с горящими глазами заговорила об опасностях оккультизма и вскоре так распалилась, что в уголках её рта выступила пена, которую ей пришлось вытереть красной бумажной салфеткой.

Обрадовался, когда около десяти вечера они, наконец-то, засобирались домой. Уже выйдя за порог, миссис Флашпул повернулась к Энн и сказала:

— Большое спасибо за угощение, дорогуша. Теперь вы должны прийти к нам, чтобы поужинать по-настоящему.

Из-за закрытой двери мы услышали ещё одно, последнее «да и аминь!», произнесённое мистером Флашпулом на пути к своей еженощной участи.

Я посмотрел на Энн и сказал:

— Ну и что ты думаешь?

У неё редко бывает такой угрюмый вид.

— Что ж, — сказала она, — надо отдать им должное: они определённо вызывают у слушателей рвотный рефлекс. Я иду спать — во плоти. Ты идёшь?

— Да, — ответил я. — Да и аминь!

Пятница, 31 января

Сегодня снова зашёл в клуб, послушать «Дурные вести для дьявола». Джеральд говорит, что Элси (флейта) и Уильям (вокальная истерия) без ума друг от друга. Надо сказать, что любовь нисколько не угасила его творческий пыл. Когда он поёт, слова всё равно выскакивают из него, как крысы из горящего сарая. Позже он поведал мне, что если Господь уготовил ему путь всемирно известной рок-звезды, то он готов повиноваться Божьей воле, даже если для этого ему придётся путешествовать по всему миру, останавливаться в шикарных отелях и зарабатывать баснословные деньги. Есть только одно препятствие: его отец хочет, чтобы он занял своё место в семейном деле и начал продавать фрукты и овощи в их магазинчике на Хай-стрит.