Сократ. Введение в косметику - [4]

Сотонина нередко характеризуют как автора, выдвинувшего оригинальные идеи, которые порой имели весьма эксцентричный вид. К такого рода оригинальным эксцентричным идеям относят мысль о философской клинике, для работы в которой философ, по мнению Сотонина, должен получить образование нового типа. Подготовку философских кадров Сотонин предлагал развёртывать по соседству с невропатологией и психиатрией на медицинских факультетах. По мнению Сотонина, должна быть перестроена вся система философского образования. Подготовку философских кадров на медицинских факультетах Сотонин считал уместной лишь при современном ему состоянии дел на философских факультетах. В перспективе должны быть созданы новые философские факультеты, базовой дисциплиной которых должна быть психология, дополняемая невропатологией и психиатрией.

Характеристика идей Сотонина как экстравагантных или имеющих эксцентричный вид заставляет вспомнить, что Казанский университет являлся альма-матер таких, долго время воспринимавшихся в качестве экстравагантных, учений как неевклидова геометрия Николая Ивановича Лобачевского (1792–1856) и воображаемая логика Николая Александровича Васильева (1880–1940), старшего современника Сотонина. С последним у Константина Сотонина было много общего. В частности, оба были не лишены поэтических дарований и отдали определённую дань поэтическому творчеству. Васильев был близок символизму, а Сотонин, насколько можно судить по некоторым свидетельствам, – к имажинизму. Для обоих поэзия во многом стала питательной средой для рождения новых идей.

Однако, насколько экстравагантны идеи Сотонина? Или в ряде случае они только кажутся такими? Для того чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к более широкому контексту. История философии в известной степени похожа на историю науки и историю искусства. Новые исследования постоянно вводят в научный оборот новые материалы, и развитие знания заставляет пересматривать, казалось бы, навсегда установившиеся схемы. Например, ещё недавно в отечественных учебниках по истории философии не встречались имена Николая Кузанского или Сёрена Кьеркегора. Теперь же они прочно заняли свои места. А в области восточной философии можно указать на китайских мыслителей Мо-цзы, Ван Чуна, на автора «Канона Великой тайны» Ян Сюна, на японского мыслителя Анде Сёэки. Они были забыты, но время шло и их учения вновь вызвали интерес. Можно не умножать список приводимых имён. Достаточно указать, какое огромное количество нового материала по истории восточной философии включено в «Новую философскую энциклопедию». Но вернёмся к нашему мыслителю. Обратимся к пониманию философа как врача и к идее философской клиники. Представляется, что концепция философской клиники опиралась на давнюю, но малозаметную традицию в истории философии. Коснёмся этой традиции, не пренебрегая при этом методом почти произвольных аналогий.

Сам Сотонин считал, что Поль Дюбуа (1848–1918), швейцарский невропатолог, может быть назван основателем идеи философской клиники. По мнению Сотонина, хотя Дюбуа и не говорит о таковой, но и практическая его деятельность, и её теоретические предпосылки обнаруживают именно ту позицию, которую должен занять философ. Сотонин, хорошо знавший историю философии, отметил, что приёмы Дюбуа зачастую – это же аргументы прежних философов, особенно стоиков. Если мы обратимся к ранним христианским мыслителям, то можно заметить, и исследователи это отмечают, что использование для экзегезы сведений из медицинской науки того времени является одним из самых любимых вспомогательных приёмов. И связано это с широким распространённым в древней церкви пониманием Евангелия как вести о спасении, исцелении больного человечества через искупительную жертву Христа-Спасителя, Исцелителя. Отсюда неоднократно встречающийся в комментариях на Евангелие от Иоанна у Оригена и Кирилла Александрийского образ врача. Само христианство понималось как философия, как правильная, истинная, излечивающая философия. Очевидно, что в данном случае понимание философии как излечивающего знания опиралось на определённую традицию античной философии. Можно отметить, что психотерапевтическая функция философии подчёркивалась, а в ряде случаев и культивировалась, прежде всего, в эпикурейской традиции, хотя восходит к пифагорейцам. Известно, что и сам Пифагор, и его последователи – Алкмеон Кротонский, Филолай, Гиппон и др. – уделяли большое внимание медицине. А сама идея философа-врача, развитая в трактате Галена «О том, что наилучший врач есть также философ», встречается уже в одном из трактатов Гиппократовского корпуса.

Как известно, Эпикур считал, что основное назначение философии – это врачевание человеческих страданий, поэтому он предложил людям так называемый «Тетрафармакон», т. е. «Четверолекарствие», способное излечить человечество от болезненных фобий, смысл которого сводится к следующему. Бог не внушает страха, смерть не внушает опасения, благо легко достижимо, зло легко претерпеваемо. Подобное понимание назначения философии сохранилось и у позднейших эпикурейцев. Так, главная идея трактата эпикурейца Филодема «О прямодушии» заключена в необходимости врачевания болезней души философией. Поэтому Филодем и рассуждает о психотерапевтической практике, применяемой в эпикурейских общинах для формирования спокойствия, спокойного состояния духа, или атараксии. Можно даже сказать, что «Сад Эпикура» – это в известной степени прообраз философской клиники Сотонина. Тоже мы видим и у стоиков, например, у Цицерона; в известной степени у Боэция, автора сочинения «Об утешении философией». Одним из первых, кто использовал подобную психотерапевтическую практику, был софист Антифонт, который построил в Коринфе домик и объявил, что может посредством речей лечить от печалей и, узнав причины печали, утешал скорбящих.