Сократ - [36]
Сократ ждал, напрягая слух и зрак; лениво влачилась жаркая ночь. Когда же?! А, вот – белая полоска промелькнула через двор. Бросился к ней.
Коринна поцеловала его.
– Любишь меня?
– Люблю.
– И мой широкий нос?
– Он тебе идет. Если б у всех афинских мужчин были одинаково прямые носы – то-то была бы скука! Мне всегда хотелось чего-нибудь особенного. А главное – веселого! Твое же лицо весело, и сам ты всегда весел, и твои скульптуры тоже!
Сократ гладит девушке волосы, лицо, плечи…
– С малых лет ношу я за матерью корзинку, когда она ходит к роженицам; сколько я навидался грязи, голода, сколько наслушался причитаний, плача! Просто утонуть можно… Надо же чему-то и радоваться, и смеяться! Так неужто мне еще и в камне высекать разные ужасы?
Селена разглядела Коринну со всех сторон и вся засияла розовато-золотистым светом.
Сократ, восхищенный, любовался девушкой.
– Благодарю тебя, Селена! Ты светишь великолепно. И я теперь рассмотрю мою милую глазами скульптора…
– Постой! Что ты делаешь?
– Прочь пеплос! Так… Плечи округлые, груди – словно тебе двенадцать лет, а не двадцать! – Он сдавил ладонями маленькие груди, она же тихо смеялась, лепетала ненужное:
– Перестань…
– Маленькие, твердые, как теплый мрамор, живот выпуклый – ни мало, ни много, как раз в меру… Бедра длинные, роскошные. – Он повернул Коринну. – Зад – само совершенство… А теперь хорошенько слушай, что я скажу. Когда меня приглашали к Периклу, то поручили изваять в мраморе для фриза над новыми Пропилеями трех Харит: слева Аглаю, справа Талию, посередине – Эвфросину. И всех – в танце.
Коринна прижимала к груди сброшенный пеплос, не зная – ревновать ей или нет Сократа к богиням очарования, радости и красоты. Но прежде, чем она нашла слова, чтобы выразить чувство ревности, услышала от Сократа: он еще в Гуди наблюдал за ней, на дереве и во время танца, и собирается ваять Харит с нее, с Коринны!
Девушка так и ахнула:
– С меня?! Я буду одной из Харит?!
– Нет, Коринна: ты будешь всеми тремя Харитами!
– Как же ты это сделаешь?
– Тебя – Аглаю я изображу в движении танца в профиль; тебя – Талию – в три четверти, вот так, – он повернул ее соответственно, – а тебя – Эвфросину – с лица. Что скажешь, моя триединая?
Она уставилась на Сократа широко раскрытыми глазами. Смысл сказанного доходил до нее не сразу.
– И все три – с меня?
– Ну да! С тебя. Сейчас же и начну делать наброски…
Тут она радостно вскрикнула – Сократ закрыл ей рот ладонью. Притихнув, она произнесла:
– Над Пропилеями… я в трех лицах! Ах, какая я буду знаменитая! – И вдруг осеклась. – Наши меня узнают! О молнии Зевса, отец меня изобьет!
– Никто тебя не узнает, не бойся. Сделаю тебе другую прическу и нос подлиннее. Никто – только мы с тобой будем знать, что три Хариты – это ты. Прелестные Хариты будут встречать своим танцем всех всходящих на Акрополь!
Она пала ему на грудь:
– О милый! Красота, Блаженство, Радость – твоя Коринна! Обними меня крепче! Люблю тебя…
Целует его страстно и долго и увлекает за собой в угол дворика, и там, под кустами олеандров, падает навзничь, потянув его на себя.
Удары крови в жилах заглушает пенье цикад, кусты олеандров раскачали свои ветви, нежно шелестят…
– Наконец-то ты вернулась, девушка, – сказал Мом своей приятельнице Артемиде.
– Захотелось немного побродить по свету, чтоб не быть такой отсталой, как Афродита, которая, правда, все время где-то бегает, но – за мужчинами, а вовсе не ради того, чтоб увидеть новенькое.
– И что же ты видела?
– Горы, долины и токи вод, цветы и репейник, богатство и нищету, радость и горе… Но лучше всего мне в Аркадии да еще здесь, в этом уголке среди мраморных глыб, возле тебя, Мом…
– Благодарю, моя стройная красавица, за внимание. А что ты скажешь о своем подопечном, который смеялся, едва появившись на свет?
– Он мне нравится, Мом. Мальчик – прямо огонь.
– Ну а то, что он с этой девчонкой?..
– Пускай – на здоровье! Это частица жизни… Слышишь, как они блаженно вздыхают?
Эос еще протирала глаза за вершиной Гиметта, а из домика уже долетел голос Фенареты:
– Сократ! Вставай!
– Встаю! – отозвался он, как каждый день; мать не заметила, что ответ его пришел не из дому.
Коринна поспешно набросила на себя пеплос и кинулась на шею Сократа:
– Это было прекрасно!
Долгий поцелуй – и Коринна скрылась.
Сократ пошел к дому, да остановился у мраморных глыб. День, золотой цыпленок, вылуплялся из яйца.
Мать вышла на порог.
– Вот как! Раненько же ты нынче поднялся, сынок. С чего бы это?
– Что-то позвало меня. Быть может, моя обожаемая Артемида.
Он поклонился богине и снова замер без движения. Стоит – а мысли несутся. О чем следует думать больше всего? О том, что такое звезды? Откуда взялись они? Почему зажигаются? Куда уплывает Селена в лунном челне? Из чего – земля? Где конец света? В чем величайшее наслаждение любви? Что было сначала: душа или тело? Что будет после? Думать…
– Мальчик! Что же ты стоишь, о боги?! Подумай о козе – напои! Покорми осла! Приготовь мне дров для печи! Воды наноси! Да наточи резцы для отца!
Сократ рассмеялся, подбежал к матери, поцеловал, поднял ее на руки:
– Я понял, мама, о чем надо думать прежде всего: о козе, об осле, о дровах и воде для тебя, об инструментах отца, а уж потом и о звездах!
Перед вами интереснейший художественный роман классика чешской литературы Йозефа Томана "Калигула, или После нас хоть потоп". Этот роман посвящен жизни и политическим деяниям римского императора Калигулы, фигуры далеко неоднозначной, как показала история. Остросюжетный, динамичный роман изобилует хитроумными дворцовыми интригами и откровенными любовными сценами.
Книга, которую вы открываете, — прежде всего о людях, о все еще не изведанных до конца глубинах человеческого существа, диапазон чувств которого воистину безграничен: от нежной любви до всепоглощающей ненависти, от мучительного страха до поражающего воображение героизма и самоотверженности. Вы встретитесь на страницах этой книги с мужчинами и женщинами в солдатских шинелях, которые, повинуясь законам войны, идут вместе, плечо к плечу, долгие месяцы и даже годы. Вы будете следить, как с каждым днем становятся все более сложными их взаимоотношения, отражающие бесконечные оттенки их характеров и душ.
Роман «Дон Жуан» (1944) написан чешским писателем Иозефом Томаном (р. 1899 г.). Повествование о жизни графа Мигеля де Маньяра, прозванного севильским людом «доном Жуаном», позволяет автору рассказать не только об Испании XVII века, но и высказать свое отношение к современности. В момент появления роман прозвучал протестом против фашистского «нового порядка» захватнических войн и фанатического мракобесия.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.