Согретые солнцем - [9]

«Я должен был догадаться, где искать Ромашку, – подумал Павел. – После того как сосед Гришка сказал, что видел, как она шла в магазин, не трудно было догадаться, куда она направилась».

С чувством вины он сел за стол и принялся медленно хлебать суп. Он отвлекся и не слушал болтовню дочерей с матерью – мысленно он был в прошлом, когда они узнали, что у Ромашки проблемы со здоровьем. Тогда они с женой приняли, по их мнению, единственно правильное решение: относиться ко всем дочерям одинаково и не делать поблажек Ромашке. В семье девочек приучали к работе с раннего детства, и ему было жаль Рому, которая пыталась ни в чем не отставать от сестер, но не всегда получалось. Они не баловали детей, а поддерживали с ними определенную дистанцию, чтобы они выросли трудолюбивыми и самостоятельными.

«Почему именно сейчас я засомневался, правильно ли мы все делаем? – думал отец, вперив в миску невидящий взгляд. – Сколько раз мне хотелось побыть для малышей «лошадкой», катая их на спине по очереди? А я так не поступал – держал дистанцию. Как иногда хотелось обхватить их всех руками и каждую расцеловать в розовые щечки – не мог, боялся избаловать девочек».

В прошлом году они с женой решили взять кредит, чтобы купить трактор, комбайн и грузовик у разваливающегося колхоза. У них имелись арендованные земельные паи, а брать в аренду технику для обработки земли было невыгодно. Павел решил стать настоящим фермером, побольше заработать. Для чего? Не для себя, а чтобы обеспечить безбедную жизнь дочерям. Никого дороже их в его жизни не было, и ради них он пахал бы с утра до ночи, но и девочек привлекал к работе. Они высаживали на своих землях подсолнечник, и Павел решил после продажи нового урожая построить свою маслобойню – так получилось бы намного выгоднее, чем продавать семечки задешево другим. Павел сажал и сахарную свеклу, а затем сдавал ее на переработку сахарозаводу.

Но вырастить свеклу было не так-то просто, поэтому дочерям приходилось пропалывать ее вручную, проходя в день длинные ряды до самого горизонта. Родители давали девочкам задание на один или несколько дней, обещая, что купят что-нибудь из одежды той, кто первая справится. Отец видел, как старалась Рома, но ей из-за хромоты было тяжелее всех, и она никогда не оказывалась первой. Павел только сейчас задумался о том, что Романия больше всех сестер нуждалась во внимании. Об этом стоило поговорить с женой.

«Только не в ближайшие дни, – подумал он. – Пусть Ромашка поправляется, а потом и поговорю».

– Папа, ты уснул над тарелкой? – Голос Златы отвлек его от размышлений.

– Спасибо, я уже наелся, – ответил он, отодвигая миску.

– Папа, мы тоже хотим увидеться с Ромой! – заявила Ангелина.

Мать строго взглянула на дочь, а Павел ответил, что возьмет их с собой.

Обрадовавшись, девочки бросились убирать со стола и мыть посуду.

В больнице с Романией сначала увиделись родители и только потом, выйдя из палаты, разрешили сестрам зайти к Роме. Девочки с опаской зашли, но, увидев улыбку на лице сестры, осмелели.

– Ничего себе! – кивнула на перебинтованную голову Романии Ангелина. – Тебе делали операцию? Зашивали рану?

– Да, было такое, – ответила Романия, – но уже почти не болит.

– А шрам-то останется, – вздохнула Геля.

– На всю жизнь, – поддержала Гелю Злата. – И на таком видном месте! Всю красоту портить будет.

Романия не задумывалась над тем, что останется шрам. А теперь она поникла, как увядший цветок. Но затем ее осенило:

– А я буду прикрывать шрам челкой!

– И всю жизнь ходить, как школьница, с челкой? – Геля криво усмехнулась.

– Не обязательно! – с воодушевлением произнесла Романия. – С челкой много всяких причесок. Что-нибудь подберу подходящее.

– Рома, а куда ты пошла… той ночью? – осторожно спросила Злата.

– А вам родители не рассказали? – Девочка посмотрела по очереди на обеих сестер. Похоже, они и вправду не знали. – В поселке магазин был закрыт, тогда я решила пойти в Яблоньское, чтобы порадовать папу свежим хлебом!

– Значит, хотела показать, что мы плохие дочери, а ты одна у нас такая хорошая и благородная? – съязвила Геля.

– Я просто хотела его порадовать, – повторила Романия.

– Ты просто подлиза, – склонившись над сестрой, сказала Злата. – Стало завидно, что ты всегда пасешь задних и все подарки достаются нам?

– Зачем ты так? – дрогнувшим от обиды голосом спросила Романия. – Я же хотела как лучше…

– Ты не такая, как мы, – вполголоса произнесла Геля. – И никогда такой не станешь, как ни старайся. Ты не только кривоножка, но и криворучка.

– А теперь мы знаем, что ты еще и подлиза! – добавила Злата.

– Девочки, зачем вы так? Я вас чем-то обидела? Мы же сестры, а вы… – Романия замолчала. Горло сжалось, нахлынули слезы, но она сдержалась и только повернулась к сестрам спиной.

Рома слышала, как они ушли, как зашел попрощаться отец.

– Ромашечка, что-то случилось? Они тебя обидели? – спросил он, увидев, как помрачнела дочь.

– Нет, папа, все нормально, – ответила девочка с натянутой улыбкой.

– Если даже ляпнули что-то неприятное, не обращай внимания. – Отец погладил ее по голове.

Такая ласка взволновала Романию не меньше, чем слова сестер, и она готова была вновь расплакаться, только уже от нахлынувших чувств.