Согретые солнцем - [12]

– Это?.. – дрогнувшим голосом спросила дочь, не отрывая взгляда от отца.

– Да! Это то, о чем ты думаешь! – улыбнулся он.

– Мне… я смогу забрать Боню? – все еще не веря, спросила Романия.

– Конечно! Я уже купил сетку-рабицу, чтобы сделать ей вольер, а доски для будки у нас найдутся!

В широко распахнутых глазах Романии было столько благодарности и счастья, что они едва не выплеснулись слезами. Ей хотелось обнять отца за шею, прижаться к нему и поцеловать в щетинистую колючую бороду, но в их семье не принято было «сюсюкаться», как выражалась мама, поэтому девочка только радостно воскликнула:

– Спасибо, папа! Ты… Ты очень хороший! Мама, спасибо за передачку – я все-все съем, чтобы быстрее вернуться домой.

– Ромашка, а ты уверена, что сможешь найти эту собаку? – спросил отец.

– Конечно! Я же ей пообещала! – радостно ответила девочка. – Она меня ждет – я это знаю!

Романия была вне себя от счастья из-за того, что родители разрешили ей забрать домой Боню. И все-таки ее тревожило: удастся ли найти собаку, не замерзла ли та, пока стоял трескучий мороз? Каждый день на обходе она спрашивала врача, когда ее выпишут.

– Скоро! – всегда одинаково отвечал он.

Для Романии это его «скоро» тянулось бесконечно долго. Девочка старалась съедать все, что ей приносили, чтобы быстрее выздороветь и выписаться из отделения.

– Сегодня мы тебя выпишем, – наконец сказал врач, – но тебе придется еще долечиваться дома, а главное – не переохлаждаться.

– Правда?! – не веря услышанному, воскликнула девочка. – Доктор, вы позвоните моему папе, чтобы он меня сегодня забрал?

– Уже.

– Что уже?

– Уже позвонил, – пояснил доктор. – Пока он доедет, я подготовлю эпикриз, а ты давай, собирай свои вещи!

Романия уже могла передвигаться с одним костылем, нога еще была закована в гипс, но это не помешало ей застелить постель и собраться. Усевшись на стул у кровати, она с нетерпением ждала приезда отца. Время тянулось ужасно долго, и Романия волновалась в предвкушении встречи со своей спасительницей.

Наконец-то пришел отец Романии с ее курткой и сапожками.

– Здравствуй, Ромашка! – улыбнулся он с порога. – Уже собралась?

– Давно собралась!

– Тогда пойдем!

– Ты один приехал?

– Да, один. Давай я тебе помогу.

– Не надо, я сама! – настойчиво произнесла девочка.

Сидя на заднем сиденье легковушки, Романия вертела головой во все стороны, ища глазами собаку.

– Папа, можешь ехать медленнее? – попросила она.

– Боишься ее не увидеть?

– Еще как боюсь! – призналась девочка.

Павел снизил скорость автомобиля. Романия смотрела на расчищенную дорогу, на обочинах которой все еще лежали холмики снега.

– Из-за них я не увижу Боню, – разволновалась Рома.

Возле того места, где она провела ночь с собакой, девочка попросила отца остановиться.

– Чего ты хочешь? В туалет?

– Нет. Хочу пройтись пешком по дороге, – объяснила Рома. – Может быть, увижу ее следы.

– Что ты надумала?! Нога в гипсе, дорога скользкая. Хочешь и вторую ногу сломать?

– Папа, пожалуйста, – тихо произнесла Романия.

– Даже не проси! Если не увидим твою Боню, значит, она нашла себе где-то приют, и нечего морочить мне голову!

– Папа, если ты не остановишься, то я на ходу выпрыгну, встречусь с Боней и никогда, слышишь, никогда не вернусь домой! Вы меня больше не увидите! – сквозь слезы прокричала дочь.

Отец тяжело вздохнул и нажал на педаль тормоза. Романия с трудом выбралась из салона и огляделась по сторонам. Вокруг – заснеженные поля, словно зима набросила на землю огромное белое покрывало; тихо, глухо, даже ветер не подает голос.

Отец подошел к дочери и сказал:

– Я тебя одну не отпущу. Будем вдвоем идти потихоньку, а я стану тебя поддерживать.

– Я не калека и сама могу ходить. У меня есть помощник – костыль. Я пойду по обочине, где не скользко, а ты поезжай потихоньку, – ответила Романия.

Хромая и опираясь на своего «помощника», девочка медленно двинулась вперед. Отцу ничего не оставалось, как сесть в машину.

Романии было больно ступать на поврежденную ногу, но она, сцепив зубы, шла и шла. Ей было не привыкать и к физической боли, и душевной. В школе она часто слышала за спиной насмешки, обидные слова: «кривенькая уточка», а то и просто «утка», «хромоножка», «кривая» или «уродка». От таких слов ее обдавало жаром, но она никогда не огрызалась, зная, что это вызовет у обидчиков желание еще больше ее дразнить. Эту свою боль она прятала глубоко в душе, как и физическую.

Девочка дошла до того места, где встретила Боню. Сейчас здесь никого не было.

– Боня! Бонечка! Боня! Это я, Романия! Ты где?! – опираясь на костыль и сложив ладони рупором, кричала она в разные стороны.

Девочку охватило отчаяние, и она уже была готова расплакаться, как вдруг услышала позади веселый лай собаки. Она повернулась и увидела Боню, мчавшуюся по дороге к ней.

– Боня! – радостно закричала Романия. – Моя хорошая! Ты меня ждала?

Подбежав к девочке, собака заливисто залаяла, виляя хвостом и улыбаясь. Рома, присев на снежный холм, обнимала собаку, целовала ее в прохладный и мокрый нос, почесывала шею и за ушками.

– Как я по тебе соскучилась! – говорила девочка. – Ты меня спасла, и я тебе пообещала, что заберу тебя. Так же было? Бонечка, не обижайся, что так долго к тебе не приходила, – я была в больнице. Вот, я еду домой и тебя заберу! Скажи, ты ждала меня?