Соглядатай - [19]

— Телу жертвы Роки Чюрклунда была придана особая поза. Ты этого не помнишь, но убитая лежала на полу с изрезанным лицом, а рука — на горле… И сейчас, когда я гипнотизировал Керна, то… услышал от него подробности, которые напомнили про то давнее убийство.

— Которое совершил священник?

— Керн сказал, что лицо его жены превратили в месиво… и что она сидела, приложив руку к уху.

— Что говорит полиция?

— Не знаю, — промямлил Эрик.

— Но ты же рассказал это той… той очаровательной беременной особе?

— Я ничего не рассказал, — сознался Эрик.

— Правда? — Нелли, скептически улыбаясь, дернула уголком рта.

— Потому что это всплыло под гипнозом и…

— Но Керн же сам хочет дать свидетельские показания, разве нет?

— Может, я неверно его понял.

— Неверно понял, — усмехнулась Нелли.

— Безумие какое-то. Я больше не могу об этом думать.

— Эрик, совпадение наверняка мало что значит, но ты расскажи о нем полиции, они же здесь именно ради этого, — мягко убеждала Нелли.

Эрик подошел к окну. Площадка, где стоял и курил пациент, теперь опустела. Эрику даже сверху были видны окурки, фантики от конфет, брошенные на землю. Кто-то засунул в урну для окурков синюю бахилу.

— Это было давно, но для меня… Знаешь, что я чувствовал в те недели? Я не хотел, чтобы Роки оправдали, — медленно проговорил Эрик. — Это… насилие, глаза, руки…

— Знаю, я читала, — сказала Нелли. — Но сейчас не помню, какое заключение вы вынесли. Однако Чюрклунда, во всяком случае, сочли чертовски опасным и посчитали, что велик риск рецидива.

— А если он на свободе? Я должен позвонить в Карсудден. — Эрик взял телефон, взглянул на экран компьютера и набрал номер Симона Касилласа, ответственного главного врача.

Нелли уселась на диван и с улыбкой взглянула в глаза Эрику, пока он произносил заключительные вежливые фразы, упомянув в конце разговора, что статья главврача в «Свенск Псюкиатри» была просто блестящей.

Солнце зашло за тучу, и по кабинету поползла густая тень — словно перед зданием встал на якорь гигантский корабль.

— Роки все еще в отделении D-4, — сказал Эрик. — Его вообще никуда не отпускают.

— Теперь тебе полегчало?

— Нет, — прошептал Эрик.

— Ты расклеился? — спросила она так серьезно, что Эрик невольно улыбнулся.

Он со вздохом закрыл лицо ладонями и позволил им сползти: кончики пальцев мягко давили на веки и щеки. Потом он снова взглянул на Нелли.

Она выпрямилась и внимательно посмотрела на Эрика. Глубокая морщинка обозначилась между тонкими бровями.

— Ладно, слушай, — начал Эрик. — Я знаю, что допустил ошибку, но во время одного из последних моих разговоров с Роки он утверждал, что на вечер убийства у него было алиби. А я не захотел, чтобы его освободили только из-за того, что он подкупил свидетеля.

— Что ты имеешь в виду? — тихо спросила Нелли.

— Что я не дал хода той информации.

— Прекрати.

— Его могли освободить…

— Черт возьми, ты не имел права этого делать, — перебила она.

— Знаю. Но он был виновен, и он убил бы еще кого-нибудь.

— Не наше дело это решать, мы психологи, а не полицейские, не судьи…

Нелли взволнованно прошлась по кабинету, остановилась и покачала головой.

— Вот че-орт, — выдохнула она. — Какой же ты дурак, это же…

— Я понимаю, ты злишься.

— Это верно. В смысле — ты понимаешь, что, если эта история всплывет, ты потеряешь работу.

— Я знаю, что допустил ошибку, это меня гнетет, но до сих пор я верил, что остановил убийцу.

— Проклятье, — буркнула Нелли.

Эрик взглянул на визитную карточку, лежавшую на столе, и стал набирать номер комиссара.

— Что ты делаешь? — спросила Нелли.

— Я должен рассказать об алиби Роки, про руку и ухо, и…

— Расскажи, — согласилась Нелли. — Но что, если ты оказался прав? Что, если алиби — фальшивка? Тогда нет никаких параллелей.

— Наплевать.

— И поразмысли над тем, чем ты будешь заниматься остаток жизни. С медициной придется завязать, ты потеряешь доход, может, попадешь под суд. Скандал, газетные писаки…

— Я сам виноват.

— Лучше узнай сначала насчет алиби. Если оно действительно существует, я сама на тебя заявлю.

— Спасибо, — усмехнулся он.

— Я серьезно, — сказала Нелли.

Глава 18

У гаража Эрик вылез из машины, торопливо прошагал по мощеной дорожке к темному дому, отпер дверь и вошел. Он зажег свет в прихожей, но не стал снимать верхнюю одежду, а по крутой лестнице спустился в подвал, где хранился обширный архив.

В запертом несгораемом шкафу Эрик держал документы, относящиеся к проведенным в Уганде годам, к крупному исследовательскому проекту Каролинского института и встречам с пациентами в психиатрической клинике. Все письменные материалы содержались в амбарных книгах и историях болезни. Записи всех встреч были переведены на восемь внешних жестких дисков.

С гулко бьющимся сердцем Эрик отпер один из шкафов и перенесся в год, когда судьба Роки Чюрклунда пересеклась с его судьбой.

Эрик вытащил черную картонную папку и быстро прошел в кабинет. Включил свет, взглянул в черное окно, развязал шнурок и положил раскрытую папку на стол перед собой.

Это было девять лет назад, в совсем другой жизни. Беньямин ходил в начальную школу, Симоне писала диссертацию по искусствоведению, а сам он только-только открыл совместно с доцентом Стеном В. Якобссоном Центр кризисных и травматических состояний.