Соглашение вора - [54]

— Да, но то было до покушения на его жизнь, брат. За ним следят лучше, чем за борделем, и… ох, — Виддершинс покраснела, вспомнив, с кем говорит. — Эм, простите.

— Ничего, — сказал ей Морис, надеясь, что его лицо не пылает. — Я понимаю ваши тревоги, — продолжил он, — как и господин. Но он уверяет меня, что это очень важно, и другого выхода нет.

— Всегда так, — вздохнула Виддершинс.

Она не могла просто проникнуть. Если ее поймают, то жестоко накажут. Мадэлин Валуа могла просто позвонить в колокольчик, но тогда она раскроет архиепископу свое альтер эго. Она не знала, может ли доверять ему. Так как…?

Ах.

— У его преосвященства есть монашки в свите?

— Да, но какое отношение…?

— Вы, — ухмыльнулась она, — поможете мне с новым образом.

Морис охнул, поняв, что она задумала.

— Боги, я попаду в ад.

— Возможно, но это вы меня позвали, и мне теперь очень любопытно.

Монах сжался в своем одеянии.

— Ладно, я достану нужное.

— Отлично. Не спешите, — она посмотрела на дверь таверны и вздохнула. — Я посплю пару часов дома, иначе рухну прямо на колени его святейшества. Кстати, где архиепископ? Уверена, его увели из дома Ритье, будто он горел. У кого он остановился теперь?

— Джентльмена зовут Александр Делакруа.

Виддершинс даже не моргнула.

— Ясное дело, — сказала она.

* * *

Если бы она не была так отвлечена тревогой и усталостью, Виддершинс поняла бы, что кто-то преследовал ее от таверны до ветхого здания, где теперь было ее убежище. Или нет — мужчина был скрытным.

Ловел — или Шрам, как она его звала — вышел из угла, где попрошайничал, следя за входной дверью «Ведьмы». Он пошел за воровкой к ее дому, почти лопаясь по швам. Брок будет рад, Юдес будет отмщен, а сам Ловел получит бонус. Ему нужно было только вернуться домой, сбросить наряд нищего и взять оружие, и он будет готов доложить…

— Не двигаться.

Он застыл, сжимая ручку двери, и оглянулся через плечо. К нему с обеих сторон шли стражи в форме, их вел офицер с каштановыми усами. Шесть пистолетов, даже пара мушкетонов были направлены в его сторону.

— Во имя Давиллона, Верколя и Демаса, — продолжил офицер, — вы арестованы за поджог, заговор и участие в убийстве стража города, — офицер остановился рядом с ним, ткнул пистолет в бок Ловела так сильно, что он с болью охнул. Синяк останется на какое-то время. — И кстати, — прошептал мужчина, — я мило пообщался со Скрытым лордом недавно. Так что ты один.

Бандит сжался.

— Но если тебе все равно, — продолжил страж, — я бы хотел, чтобы ты сопротивлялся.

Ловел решил, довольно мудро, не слушался. И он мог думать, пока стражи уводили его в тяжелых оковах, что Брок не будет рад, когда он не покажется.

* * *

Александр Делакруа был не в лучшем настроении. Ранее прибытие архиепископа в его дом нарушило порядок дел и причинило неудобства многим людям. Балы нужно было перенести, встречи — сдвинуть или отменить; отложить другие дела. Его слуги бегали по дому и городу днем и ночью, в дождь и в солнце, готовясь к продолжительному пребыванию священника. Клоду нужно было делать дюжину других заданий, а пришлось выполнять в городе десяток других поручений, оставив хозяина разбираться с тем, чем Александр не занимался годами.

В это время он услышал дверной звонок, опустил плечи, стиснул зубы и игнорировал его. Еще один наглый аристократ пришел просить архиепископа об услуге, от которой его преосвященство вежливо откажется. Так было с прибытия архиепископа: посетитель за посетителем, многие делали вид, что пришли к Александру, но все равно спрашивали, могут ли выразить уважение.

Поежившись, он обратился к столу. Больше часа он пытался сделать так, чтобы цифры сошлись, но не выходило. Он потер переносицу и посмотрел на отчет «Доход и трата на шерстяном рынке, как наш интерес в Геспелене».

Александр с силой закрыл папку, вышел из-за стола, не заметив, что креслом сбил горшок с растением у окна, и вышел из комнаты.

Узнав его хмурый взгляд, слуги поспешили уйти с дороги. Он топал, безжалостно давя ковер. Он хотел бы, чтобы кто-нибудь из слуг сказал ему что-то, преградил путь, что-то сделал, чтобы можно было накричать. Он ощущал вину — всем было несладко в последние недели — но ощущение вины было слабым.

Он был так занят, что чуть не пропустил это.

Александр застыл так резко, что подвинул ковер. Он миновал открытую дверь и увидел… Нет. Он явно перепутал.

Он попятился и заглянул в комнату. В маленькой комнате сидел гость, что до этого звонил в дверь. Не аристократ, как он думал, а монахиня в традиционном сине-серебряном, наверное, прибыла обсудить с его преосвященством дела церкви.

Но Александр знал, что никакая это не монахиня. Она пыталась изменить облик. Ее кожа была темнее, чем Александр помнил, губы были полнее, а щеки сильнее впали.

Но Александр легко узнал бы ее даже с макияжем и в глупом наряде. Это лицо было вырезано так глубоко в его памяти, что болело, он видел это лицо в тысячах снов.

Александр распахнул дверь, примчался в центр комнаты раньше, чем дверь отлетела от стены. Слуга в ливрее, кланявшийся гостье, резко выпрямился, чуть не перевернув графин и кубок на серебряном подносе. А вот юная монахиня встала и присела в реверансе, низко опустив голову.