— Останови!
Петер замедлил ход, и все разом обернулись.
— Встает, ничего с ним, идиотом, не случилось! — закричал Петер и прибавил скорость. За ними по шоссе на одной ноге прыгал велосипедист, другая нога его была каким-то странным образом подвернута.
— Останови! — снова крикнул Виктор. — Ему надо помочь!
— Ты что, очумел? — заорал Петер. — Он — Все равно ему надо помочь, — настаивал Виктор. — Останови немедленно!
Девушки, успокоившись, сидели молча.
— Чтобы я за пятьсот метров от дома дал себя арестовать? Это тебе, гад, нужно?
— Скотина, — процедил Виктор. — Тогда я выйду! Стой!
Но Петер только прибавил газ.
— Ребята, перестаньте, — заплакала Анна.
— Езжай, — приказала Ольга и, пытаясь помешать Виктору открыть дверцу, навалилась на него всем телом. — Не смей, трус! — раздельно сказала она.
Виктор перестал вырываться и вдруг беззвучно рассмеялся. Он смеялся до тех пор, пока машина не остановилась. Все торопливо вышли и окружили Виктора. Он уже пришел в себя, презрительно поглядел на них и, ни слова не говоря, повернулся и пошел.
— Куда ты? — чуть не плача крикнула Анна.
— Посмотрю, не нужна ли ему помощь, — ответил Виктор.
— А потом? — спросил Петер.
— В милицию.
— Ах ты, крыса! — выругался Петер и бросился догонять Виктора.
Но Анна успела схватить брата за руки и стала удерживать его изо всех сил.
Виктор же быстро шел, не оглядываясь.
Но, дойдя до угла первого дома, он остановился и поглядел назад. Сестры уводили Петера в сад, и Ольга при этом несколько раз оглянулась. Вздохнув, он бросился дальше. На место, где Петер сбил велосипедиста, он прибежал уже задыхаясь. Ни парня, ни велосипеда не было. Он обошел все кругом. Никаких следов. Он задумался, покачал головой и пошел дальше.
Когда после долгих раздумий и колебаний он наконец подошел к отделению милиции, дверь отворилась, и на пороге показалась
Анна. Он с удивлением остановился.
— Я была там, — сказала она.
— Ты?
— Да. Я им все сама рассказала. Все. А теперь можно мне пойти с тобой? — спросила она. — Домой мне теперь нельзя… по крайней мере, несколько дней.
Он молча взял ее за руку, и Анна прижалась к нему. Был теплый вечер. Деревья шелестели листьями, и они пошли в Вайноры пешком, через поле. Посреди поля, распугивая любопытных птиц, они упали в траву, и она укрыла их темнотой.
— Ты любишь меня? — спросила шепотом Анна, — любишь?
— Да, — ответил Виктор.
Потом они пришли в Вайноры и там, в комнате Виктора, зажгли свет и стали чистить испачканную в траве одежду. Тут неожиданно зазвонил телефон. Виктор взял трубку. Это была Ольга. Ее голос дрожал от волнения. «Только что арестовали Петера, — крикнула она, — ты и в самом деле гад и подлец, и я больше не хочу тебя видеть! И в кружок больше ходить не буду. Провались ты со своей Антигоной!»
Виктор положил трубку.
— Кто это? — спросила Анна.
— Ольга.
— Вон оно что, — удивилась она, — что же она сказала?
— Она не хочет больше играть Антигону.
Анна огорчилась.
— И мы не поставим Софокла? — потерянно спросила она.
— Еще как поставим! — возразил Виктор. — И ты будешь играть Антигону.
Она на минуту задумалась, потом улыбнулась.
— Ну что же, попробую, — сказала она и вышла на середину комнаты.
Выпрямившись, она подняла с пола невидимый сосуд с погребальной жертвой и показала, как вместе с воображаемой сестрой Исменой выходит из дворца. Затем, помолчав немного, страстно начала декламировать монолог Антигоны:
Сестра моя любимая, Йемена,
Не знаешь разве, Зевс до смерти нас
Обрек терпеть Эдиповы страданья.
Ведь нет такого горя иль напасти,
Позора иль бесчестил, каких
С тобой мы в нашей жизни не видали.
А нынче в городе о чем толкуют?
Какой указ царем Креонтом дан|
Ты что-нибудь слыхала? Или ты
Не знаешь о беде, грозящей брату?
Речь ее прервалась, Анна опустилась на колени и заплакала, закрывая лицо растрепанными волосами. Виктор приблизился, стал гладить ее волосы, но она продолжала плакать…
Перевод со словацкого Е. Аронович
