Содержанка - [5]
Она не могла допустить, чтобы он проиграл. Не могла!
К черту деньги!
Наверху, на галерее, Алексей закурил черную сигарету и бросил погасшую спичку в толпу.
Девочка невыносима. Она что, не понимает, что творит?
Столб дыма, который въедался в его волосы и кожу подобно дыханию мертвеца, заставил его прищуриться. Под ним толпилось около тридцати мужчин плюс несколько женщин в однообразной темной одежде: тяжелые серые юбки и коричневые платки. Это ему больше всего не нравилось в сталинской России — тоскливое однообразие. Однообразие во всем, даже новые города здесь были одинаковыми. Унылый серый бетон, серая одежда, и серые лица. Бесцветные глаза, которые смотрели на серые тени, плотно закрытые рты. Алексею не хватало буйного китайского разноцветия, так же как и китайских покатых крыш и заливистых птичьих песен.
С Лидой оказалось сложнее, чем он рассчитывал. Когда он усаживал ее перед собой и принимался описывать, какие их здесь ждут опасности, она начинала смеяться своим беззаботным смехом и, тряхнув пламенной гривой, отвечала, что, хоть ей всего лишь семнадцать, она уже повидала на своем веку немало опасностей и не растеряется, если что.
«Но здесь другие опасности, — терпеливо втолковывал ей он. —Здесь опасность повсюду. Она в самом воздухе, которым ты дышишь, в хлебе, который ты ешь, и в подушке, на которой ты спишь. Это Россия Иосифа Сталина. Сейчас тридцатый год. И никто не может чувствовать себя в безопасности».
— Давай, давай, давай!
Пьяные игроки хором повторяли эти слова, и Алексею эти выкрики напомнили блеянье стада овец. Местные жители, ставившие жалкие копейки на своего, окружили тесной толпой двух борющихся мужчин, которые крепко вцепились друг в друга, как пара любовников в момент наивысшей страсти: открытые рты, серебряные нити слюны между губами. Руке Попкова оставалось лишь дрогнуть, и она прикоснулась бы к деревянной поверхности стола. Черт возьми, в эту щель, наверное, не прошло бы и лезвие ножа! Алексей почувствовал, что сердце его забилось быстрее, когда Лида наклонилась и зашептала что-то на ухо казаку. Она казалась совсем маленькой и хрупкой между широкоскулыми смуглыми лицами и толстыми раздутыми животами, но ее волосы точно огнем вспыхнули, когда приблизились к черным засаленным кудрям Попкова.
Понадобилась какая-то секунда. Не больше. А потом могучая рука начала подниматься, пересиливать руку противника. Сначала по толпе прокатился шепот, а потом — то ли стон, то ли вой. Противник Попкова, раздув широкие ноздри, зарычал от натуги, но это ему не помогло. Руку казака уже нельзя было остановить.
Дьявол, что она ему нашептывала?
Еще миг — и битва была закончена. Бешено взревев, Попков положил мясистую лапу соперника на стол. Удар был таким сильным, что стол скрипнул как будто от боли. Дождавшись, когда сестра бросит быстрый взгляд в его сторону, Алексей оттолкнулся от перил, развернулся и двинулся в свой номер. Глаза Лиды ярко пылали победным огнем.
Алексей прислонился к двери номера Лиды и обвел взглядом комнатку. Помещение мало чем отличалось от тюремной камеры. Узкая кровать, деревянный стул, на двери — металлический крючок. И все! Однако Лида никогда не жаловалась на условия, какими бы плохими они ни были. Упрекнуть ее в привередливости брат не мог.
На улице было темно. Ветер громыхал отставшими кусками гонта на крыше, и голая лампочка под потолком то и дело мигала. В России Алексей научился ничего не принимать на веру. Здесь ты ценишь все, потому что не знаешь, когда можешь этого лишиться. Сегодня электричество есть, завтра его может не быть. Трубы отопления трясутся и гремят, как трамвай на Невском, наполняя спертый воздух теплом, но на следующий день они могут замолчать и остыть. То же и с поездами. Когда прибудет следующий? Завтра? Через неделю? Или вообще в следующем месяце? Чтобы путешествовать по этому огромному и суровому краю, нужно быть терпеливым, как Ленин в его чертовом мавзолее.
— Не ворчи.
Взгляд Алексея остановился на Лиде.
— Я не ворчу. Я вообще молчу.
— А я слышу тебя. Слышу, как ты про себя ворчишь.
— Почему я должен ворчать, а, Лида? Скажи, почему?
Девушка откинула волосы и внимательно посмотрела на брата. Она так часто делала, заставая его врасплох. Заставляя думать, будто ей под силу заглянуть ему в голову, прочитать его мысли. Она сидела на кровати, скрестив ноги и накинув на плечи лоскутное одеяло. Между коленей разложен квадратик зеленой материи. Проворные пальцы раскладывали выигранные монетки на небольшие столбики.
— Потому что ты злишься на меня из-за этого соревнования. — Лида задумчиво посмотрела на деньги. — Но тут нет ничего плохого. Я ведь не ворую.
Он на это не клюнул. Сейчас ему не хотелось обсуждать ее былые «подвиги», то, как раньше она таскала кошельки и часы из карманов зевак, словно лиса — кур под носом у хозяев.
— Не воруешь, — сказал он. — Но кое-что ты отняла у тех людей внизу, и они тебя за это не поблагодарят.
Лида пожала худыми плечами и снова взялась за свои миниатюрные башенки из монет.
— Я забрала их деньги, потому что они проиграли.
— Я не про деньги.
— А про что?
Санкт-Петербург, начало ХХ века. Он — датский инженер, она — дочь министра. Совсем скоро над головами влюбленных будут свистеть пули большевиков, но их нежное чувство выстоит в огне взрывов. И когда Валентина увидит в условленном месте красный шарф, предупреждающий о начале восстания, она выберет свой путь: прочь из пылающей России ради спасения своей любви и малютки дочери, родившейся в это смутное время…
Ира пела всегда, сколько себя помнила. Пела дома, в гостях у бабушки, на улице. Пение было ее главным увлечением и страстью. Ровно до того момента, пока она не отправилась на прослушивание в музыкальную школу, где ей отказали, сообщив, что у нее нет голоса. Это стало для девушки приговором, лишив не просто любимого дела, а цели в жизни. Но если чего-то очень сильно желать, желание всегда сбудется. Путь Иры к мечте был долог и непрост, но судьба исполнила ее, пусть даже самым причудливым и неожиданным образом…
Чернильная темнота комнаты скрывает двоих: "баловня" судьбы и ту, перед которой у него должок. Они не знают, что сейчас будет ночь, которую уже никто из них никогда не забудет, которая вытащит скрытое в самых отдалённых уголках душ, напомнит, казалось бы, забытое и обнажит, вывернет наизнанку. Они встретились вслепую по воле шутника Амура или злого рока, идя на поводу друзей или азарта в крови, чувствуя на подсознательном уровне или доверившись "авось"? Теперь станет неважно. Теперь станет важно только одно — КТО доставил чувственную смерть и ГДЕ искать этого человека?
Я ненавижу своего сводного брата. С самого первого дня нашего знакомства (10 лет назад) мы не можем, и минуты спокойно находится в обществе другу друга. Он ужасно правильный, дотошный и самый нудный человек, которого я знаю! Как наши родители могли додуматься просить нас вдвоем присмотреть за их собакой? Да еще и на целый месяц?! Я точно прибью своего братишку, чтобы ему пусто было!..
Каждый из нас хотя бы раза в жизни задавался вопросом – существует ли дружба между парнем и девушкой? Многие скажут, что это не возможно! Герои этой истории попробуют опровергнуть этот стереотип. Получиться ли у них – время покажет.
Хватит ли любви, чтобы спасти того, кто спасает другие жизни? Чесни жаждет оставить своё проблемное прошлое позади… Оставив отношения, наполненные жестокостью, Чесни Уорд жаждет большего, чем может предложить её маленький городок. В поисках способа сбежать и приключений, она присоединяется к армии, но когда прибывает на первое место работы в Англии, она встречает Зейна − сержанта, у которого имеются свои собственные секреты. Зейн думал, но ни одна женщина не заставит его захотеть осесть… Начальник персонала Зейн Томас, авиатор Войск Специального Назначения, пропустил своё сердце через мясорубку.
Что под собой подразумевают наши жизни? Насколько тесно переплетены судьбы и души людей? И, почему мы не можем должным образом повлиять на…На…Легко представить и понять, о чём идёт речь. Слишком легко.Мы думали, что управляем нашими жизнями, контролируем их, только правда оказалась удручающая. Мы думали, что возвысились над законами бытия и постигли великую тайну.Мы…Я давно перестала существовать, как отдельное существо. Возможно, законы подчинили меня тем устоям и порядкам, которые так тщательно отталкивала и… желала принять.Слишком поздно поняли, с чем играем, а потом было поздно.