Содержанка - [14]

Смерть. Она преследовала его.

Огромный паровоз, тащивший состав, съехал носом вперед с колеи, но каким-то чудом не перевернулся. Грузовой вагон, прицепленный к нему, торчал над ним под немыслимым углом, но весь его груз составлял двадцать длинных деревянных ящиков, четыре из которых во время взрыва раскололись. Когда Чан увидел их содержимое, сердце его забилось учащенно. Он запрыгнул в вагон и, упираясь ногой в пол, по-хозяйски положил руку на один из открывшихся ящиков.

— Ло. — позвал он.

Ло Вэнь-най, молодой командир небольшого штурмового отряда, с трудом вскарабкался в вагон следом за Чаном — сказывалась медленно заживающая нулевая рапа в бедре, — но когда он увидел, что вез поезд, на его широком лице появилась радостная улыбка.

— Чан, дружище, да ты для нас целое сокровище нашел!

— Винтовки, — кивнул Чан.

На такое везение он даже не рассчитывал. Когда об их добыче станет известно на юге, в Шанхае, где располагается штаб партии, их командир Чоу Энь-лай будет рад. Он передаст винтовки туда, где они нужнее всего, — в военные тренировочные лагеря, в руки рьяных молодых людей, которые приходят сражаться за коммунистическую идею. Чоу Энь-лай возгордится и выпустит острые когти, как будто это он сам захватил добычу. Этот успех укрепит поддержку мао-цзы, — волосатых». [4]

Мао-цзы. Слова застряли в горле Чана. Это европейские коммунисты, контролировавшие денежные потоки, за счет которых существовала Коммунистическая партия Китая. Здесь их представителями были немец по имени Герхарт Айслер и поляк, известный как Рыльский, но оба они — всего лишь ставленники Москвы. Оттуда в действительности поступали деньги, и там была сосредоточена истинная власть.

Но этот поезд из России вез бойцов и оружие для и без того бесчисленной армии Гоминьдана, заклятых врагов китайских коммунистов. И это не укладывалось в голове Чана, с какой стороны он ни подходил. Это было просто бессмысленно, как если бы кобель полез на гусыню. Чан нахмурился, почувствовав беспокойство, но радость его товарища ничто не могло омрачить.

— Винтовки! — воскликнул Л о. Он вытащил из ящика одну и нежно провел по ней рукой, как будто гладил женское бедро. — Прекрасные смазанные маленькие шлюшки. И их тут сотни.

— Этой зимой, — улыбнулся Чан другу, — учебные лагеря в Ху-нане будут забиты оружием, как животы ту-хао [5]— рисом.

— Вот Чоу Энь-лай обрадуется! Да и нам хуже не будет, если мы ему такой урожай соберем.

Чан кивнул, но мыслями он уже был далеко.

— Чоу Энь-лай — гений, — верноподданнически добавил Ло. — Ведь это он мудро руководит нашей Красной армией. — Он поднял винтовку и посмотрел в прицел. — А ведь ты встречался с ним, верно, Чан?

— Да. Мне выпала такая честь. В Шанхае, когда я работал в разведке.

— Расскажи, какой он, этот великий человек.

Чан знал, что Ло ждет от него восторженных похвал, но для руководителя партийного штаба в Шанхае таких слов не находил.

— Он как шелковая перчатка, — неожиданно для себя пробормотал он, — которая легко наползает тебе на кожу и крепко держит в своих объятиях. У него худое красивое лицо, и он носит очки, за которыми скрывает свои… умные глаза.

Раболепные глаза. Раболепные, хотя и безжалостные. Этот человек был из тех людей, которые готовы на все — в прямом смысле на все, на любое унижение и на любую жестокость, — чтобы угодить своим хозяевам. А его хозяева находились в Москве. Но ничего этого Чан не сказал.

Вместо этого он добавил:

— Он похож на тебя, Ло. У него огромный, как у бегемота, рот, и он очень любит болтать. Его выступления длятся часами. — Он ударил кулаком по одному из ящиков. — Но давай грузить это, пока.

Неожиданный взрыв заглушил его слова. От гулкого грохота стены вагона сотряслись. Взрыв раздался где-то совсем радом, и мужчины среагировали немедленно — выпрыгнули из вагона с пистолета — ми в руках. Но как только они оказались на скользкой обледеневшей земле, оба замерли, потому что прямо передними на камнях, подобно беспомощной, перевернутой на спину черепахе, лежал большой металлический сейф. Его двери секунду назад были взорваны, и теперь вокруг сейфа, взволнованно переговариваясь, толпились бойцы из отряда Ло.

— Ван! — гаркнул Ло своему заместителю. — Что, во имя синей обезьяньей задницы, вы тут творите?

Ван был коренастым молодым человеком с густыми бровями и короткой бычьей шеей, вытянутой вперед так, будто юноша в любую секунду готов ринуться в бой. Он отделился от толпы и подошел к командиру, держа в руке какие-то бумаги.

— Сейф выпал вон из того вагона. — Он указал на груду искореженного металла.

Этот вагон принял на себя первый взрыв, который и остановил весь состав. Слетев с рельсов, вагон покатился, разбрасывая содержимое (включая людей — офицеров в форме), пока не замер на камнях бесформенной грудой, похоронив под собой все, что осталось внутри.

Ван почтительно протянул командиру бумаги, при этом глаза его сверкали от радости.

— Я позволил себе открыть сейф.

Чан Аньло принял из руки солдата бумаги. Он прочитал то, что было написано на первой странице, и неожиданно мир вокруг него словно бы замедлил движение. Солдаты строили пленных в колонны, но двигались люди так, будто на ногах у них были свинцовые сапоги. Боковым зрением Чан замечал каждый их шаг, но они казались ему плавающими где-то в стороне размытыми пятнами. Пальцы его крепко вцепились в бумаги.