Социум - [8]

— Запрещен Пактом Гуманизма, — отрапортовал Гаусс.

— А еще потому, — веско закончила Дженни, — что это все равно что признать собственное неумение работать по примитивным территориям.

— Примитивные территории? — присвистнул Херберт. — Нет ли в этом расизма?

— Это научный термин из учебников, он относится к уровню общества, а не к расе. Есть высокоразвитые общества, есть примитивные. Высокоразвитая цивилизация должна обладать высокими технологиями работы с примитивными — гуманизм и толерантность. Этим мы и займемся. Для начала следует выбрать кандидатуру среди местных вождей. Кто-нибудь в курсе о состоянии нынешних племен и авторитетов? Или с окончанием научной работы закончились и все контакты с ними?

Собравшиеся разом зашумели.

— Херберт, ответьте вы! — потребовала Дженни. — Вы здесь ученый, вы ведете работу?

Херберт слегка растерялся.

— Работа, конечно, идет, — сообщил он, откашлявшись. — Но она… в общем, автоматизирована, без участия человека. Аэросъемка снимает кочевья сверху, микрожучки ползают и собирают информацию, все это пишется в базы данных, можно запросить у системы любой анализ. Вы хотите, чтоб я это сделал прямо сейчас?

— Да.

— Хорошо, я пошел за своим планшетом… — Херберт поднялся и вышел.

Полковник кашлянул.

— Вы не понимаете, Дженни, — заметил он. — У рецидов нет понятия благодарности, не говоря уже о верности. Когда им даешь подарки, они требуют больше, пока не впадут в агрессию.

— Полковник, не учите меня работать, — отмахнулась Дженни. — Читайте учебник ксенотехнологии, там все схемы расписаны по пунктам.

— Господин полковник прав, — неожиданно поддержал Мигулис. — Благодарности у них нет, они предадут как только смогут. Главное для них — свой собственный род, он у них в генетической памяти.

— И вы, Мигулис, тоже не учите меня работать.

— Кроме того, вожди постоянно жрут друг друга и меняются! — неожиданно произнес Лях.

Дженни обернулась:

— Одна из первых задач — сделать так, чтобы на примитивной территории вождь был один и никогда не менялся. Так мы получим безопасность региона.

Вернулся Херберт, на ходу копаясь в планшете. Он вывел карту на экран: два полушария, размеченные цветными областями и флажками. Заштрихованные пятна солончаков, синие точки водных источников, красные флажки, обозначающие стоянки племен, и колыхающиеся огоньки в тех местах, где идут стычки.

— Самый крупный род — Хох, — заговорил Херберт, указывая пальцем, — он контролирует треть планеты, разбит на тысячи подкланов, которые постоянно грызут друг друга. Род Гтох числом поменьше, их много в наших краях, на юге. Есть род Лкох…

— Шкох, — поправил Мигулис. — Я переслушал много записей.

— Да будь они все прокляты, — отмахнулся Херберт. — В общем, тоже большой. Остальные меньше, до тысячи воинов. Вот я вывел диаграмму столбиками.

Дженни кивнула:

— Кто более дружественный к нам?

— Никто, — ответили разом все присутствующие, и от такой неожиданности переглянулись.

— С кем было меньше конфликтов?

Все молчали, Херберт пожал плечами.

— Хорошо, — продолжала Дженни, — есть информация по вождям крупных родов?

Херберт снова уткнулся в планшет, набрал несколько запросов, и на экране появилась разноцветная схема и несколько треугольных рыл, напоминавших раскрывшиеся еловые шишки.

— Почему такие фотографии плохие? — спросила Дженни.

— У микрожучков объективы быстро забиваются песком, переговоры и перемещения пишутся лучше. Да зачем вам их фотографии, они же одинаковые как тарелка с креветками…

— Херберт! — прикрикнула Дженни.

— Нет, ну правда, вы же их не различите! Я только могу сказать, что вождь Хох стар, его скоро съедят. Они живут в среднем до десяти земных лет, а ему уже одиннадцатый пошел.

— Так мало? — удивилась Дженни.

— Зато взрослеют всего за год.

— Мне казалось, они должны жить до ста как панцероиды Большого Шелла, они же так похожи.

— Вы, главное, не ляпните такого на Большом Шелле, — усмехнулся Херберт. — Они люто ненавидят рецидов с тех пор, как мы их открыли. Для них это как древнему мусульманину показать обезьяну и объяснить, что человеческий род точно произошел от нее… — Херберт снова покачал головой. — Нет, это разные виды.

— Но есть гипотеза ковчега! — с жаром возразил Мигулис.

Херберт даже подпрыгнул:

— Бред! У Шелла никогда не было космических технологий, ни до катастрофы, ни после! Вы бы еще вспомнили гипотезу расколовшейся планеты! И гипотезу божественной эвакуации! И магической телепортации!

— Телепортация бред, — согласился Мигулис. — А раскол планеты, скажем, от метеорита, по-моему вполне научная…

— Чушь! — взвился Херберт. — Вам же Петерсон, профессиональный планетолог, столько раз объяснял, а вы опять! Шелл — планета земного типа! Спутник Ич-Шелл — тяжелый планетоид из свинца и тория! Как они могут оказаться обломками одного тела?! Только полный кретин…

— Стоп и тишина! — перебила Дженни. — Вождь второго племени моложе?

Херберт пришел в себя и глянул в планшет.

— Вождь у Гтох совсем молодой, ему два года. Единолуп.

— Очень хорошо, — подытожила Дженни. — С ним и будем работать, это будет наш Сансан.

— Простите? — переспросил Мигулис.

— Общий термин для вождя примитивного общества, — объяснила Дженни. — Происходит от «сын солнца». У любых культур ниже третьего уровня верховный вождь всегда объявляет себя второй персоной мироздания: Сыном Светила, Посланником Неба или Наместником Бога. Понятно, почему он персона вторая, а не первая? — Дженни оглядела конференц-зал. — Основной закон первобытного общества — диполь власти и подчинения. Власть без подчинения не укладывается в сознание, как палка с одним концом. Поэтому вождь должен предъявить своим рабам точку собственного подчинения, даже если ее нет. Поза раба — всегда у ног, выше подданных стоит вождь, а точка подчинения вождя, значит, должна быть совсем наверху — гипотетическое продолжение вертикали власти. А наверху что? Небо, светило и божества. Это всеобщий закон. Наша задача — вклиниться в эту вертикаль: для своего народа вождь останется Сыном Света, но будет подчиняться Властелину Света. То есть вам, полковник.