Социальная философия - [5]
Доказательство выдвинутого положения начнем с анализа взаимоотношений социальной философии с социологией. Этот сюжет выбран нами для примера в силу двух обстоятельств. Во-первых, именно вокруг соотношения социальной философии (в ее традиционном тогда варианте исторического материализма) и получавшей права гражданства прикладной социологии прошли бурные дискуссии в 60–70-е годы. Во-вторых, пример этот предельно нагляден и без особых трудностей может быть экстраполирован на другие отрасли гуманитарного, а также, мы вскоре увидим, и негуманитарного знания.
Социальная философия и социология
В упоминавшихся выше дискуссиях о соотношении социальной философии и социологии выявились три точки зрения:
1. «Социальная философия равна всей социологии». Этот тезис о тождестве исторического материализма и социологии был явно направлен против прикладной социологии, ненужной и вредной в глазах приверженцев казарменного социализма и тоталитарных режимов: зачем еще какая-то прикладная социология, если исторический материализм (то есть социальная философия марксизма) сам по себе способен исследовать и объяснить все общественные проблемы?
2. «Социальная философия вне социологии». Сторонники этой точки зрения разделяли искусственным рвом социальную философию как философскую науку, как методологию, от социологии как комплекса конкретных знаний об обществе. Если бы такой отрыв состоялся, социология оказалась бы во власти самого откровенного ползучего эмпиризма с его отказом от права на сколько-нибудь значительные обобщения общетеоретического порядка.
3. «Социальная философия есть верхний, методологический этаж социологии». Такая позиция свободна от крайностей, присущих двум изложенным выше точкам зрения. Социальная философия — не вне социологии и не вся социология, а один из ее собственных слоев. Чтобы нагляднее это понять, прибегнем к схеме. Любую науку можно представить в виде трехслойной структуры (схема 2), верхний этаж которой составляют методологические и общетеоретические проблемы данной науки.
Далее идет этаж так называемых теорий среднего уровня (специализированных теорий), конкретизирующих положения общей теории применительно к более узким объектам. В физике такими теориями среднего уровня (средними не по их качеству, а по местоположению между двумя другими «этажами») будут физика твердого тела, физика элементарных частиц и т. д., в биологии — цитология, физиология высшей нервной деятельности, молекулярная биология и т. д. Еще ниже идет прикладной этаж науки, непосредственно связывающий ее с практикой. Такая трехслойная структура характерна и для социологии (схема 3). В качестве верхнего, методологического и общетеоретического этажа в данном случае выступает социальная философия, далее идут отраслевые социологические теории (социология села, промышленная социология, социология личности, социология революции и т. д.). В качестве прикладного этажа выступают конкретные социологические исследования.
Социальная философия и история
Соотношение между социальной философией и социологией представляет собой тот предельный случай, когда социальная философия занимает весь верхний этаж здания данной науки. Соотношение же между социальной философией и другими общественными науками оказывается более сложным, в чем мы убеждаемся уже на примере такой близкой к социологии науке, как история.
Здесь, в границах историко-научного здания социальная философия не является уже монопольной владелицей верхнего этажа: она делит его с еще одной научной дисциплиной — методологией истории или, как ее часто именуют, методологией исторического познания, которая имеет своим предметом общетеоретические проблемы, встающие перед исторической наукой. И хотя грань между социально-философскими проблемами и методологическими проблемами самой исторической науки весьма условна, но все же она существует. При этом методологические проблемы истории нельзя рассматривать во всех случаях как конкретизацию соответствующих социально-философских проблем (например, исторические законы как конкретизацию законов общесоциологических), ибо в очень существенной своей части методология истории призвана заниматься и проблемами гносеологическими (проблема факта и его интерпретации, специфика восхождения к абстрактному знанию в исторической науке и т. д.).
Говоря о верхнем слое исторического знания, необходимо учитывать два обстоятельства:
1. В этот слой входит не социальная философия в целом, а лишь те ее концепции, выводы и понятия, которые в настоящее время востребуются исторической наукой в связи с ее собственным уровнем развития и решаемыми задачами. Остальное содержание социальной философии как бы зависает на стыке с исторической наукой и составляет потенциальный резерв обогащения верхнего ее этажа. Так, например, пока целые поколения видных отечественных исследователей Западной Европы (от И. В. Лучицкого, Н. И. Кареева, П. Г. Виноградова, М. М. Ковалевского, А. Н. Савина до Д. М. Петрушевского, Е. А. Косминского, А. И. Неусыхина, Н. П. Грацианского, С. Д. Сказкина) занимались преимущественно проблемами аграрной истории, во многом невостребованными оказывались понятия и выводы социальной философии, касающиеся психологического уровня общественного сознания. Сегодня же, когда ученики этих исследователей, углубляя исторический анализ, обратились к изучению систем ценностей и социально-культурных представлений людей той эпохи
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
Русская натурфилософская проза представлена в пособии как самостоятельное идейно-эстетическое явление литературного процесса второй половины ХХ века со своими специфическими свойствами, наиболее отчетливо проявившимися в сфере философии природы, мифологии природы и эстетики природы. В основу изучения произведений русской и русскоязычной литературы положен комплексный подход, позволяющий разносторонне раскрыть их художественный смысл.Для студентов, аспирантов и преподавателей филологических факультетов вузов.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
Книга посвящена жизни и творчеству видного французского философа-просветителя Э. Б. де Кондильяка, представителя ранней, деистической формы французского материализма. Сенсуализм Кондильяка и его борьба против идеалистической метафизики XVII в. оказали непосредственное влияние на развитие французского материализма.Для широкого круга.
«…У духовных писателей вы можете прочесть похвальные статьи героям, умирающим на поле брани. Но сами по себе «похвалы» ещё не есть доказательства. И сколько бы таких похвал ни писалось – вопрос о христианском отношении к войне по существу остаётся нерешенным. Великий философ русской земли Владимир Соловьёв писал о смысле войны, но многие ли средние интеллигенты, не говоря уж о людях малообразованных, читали его нравственную философию…».
В монографии раскрыты научные и философские основания ноосферного прорыва России в свое будущее в XXI веке. Позитивная футурология предполагает концепцию ноосферной стратегии развития России, которая позволит ей избежать экологической гибели и позиционировать ноосферную модель избавления человечества от исчезновения в XXI веке. Книга адресована широкому кругу интеллектуальных читателей, небезразличных к судьбам России, человеческого разума и человечества. Основная идейная линия произведения восходит к учению В.И.