Социальная диалектика - [104]
содержащееся в единице продукции, является наиболее точным показателем уровня производительности труда.
Сейчас много говорят о внедрении достижений научнотехнического прогресса, о нововведениях. Решение этих задач предполагает такие условия для работников, которые позволяют им думать в процессе труда, а если работникам думать некогда изза чрезмерной интенсивности трудового процесса, то внедрение достижений научно-технического прогресса будет буксовать. Есть такой жизненный анекдот. Комиссия как-то приходит на завод, и вдруг мимо членов комиссии с тачкой несется рабочий. Они ему: «Стой, стой!». А он: «Некогда, некогда!». И полетел в другой конец цеха, там развернулся и помчался по направлению к членам комиссии. Они встали прочными рядами, взялись за руки и остановили его. Он рвется: «Некогда, некогда, некогда!» – «А почему у тебя тачка пустая?» – «Да некогда нагружать – везти надо!»
Чтобы повышать производительность труда, надо не интенсивность его увеличивать, а обновлять средства производства. А если у нас старая техника на заводах, не обновлявшаяся с советских времен, то никакого повышения производительности труда быть не может. Будет происходить интенсификация труда вместо интенсификации производства. А это совершенно разные категории. Если там, где, допустим, сидело два авиадиспетчера, сидит теперь один и выполняет работу за двоих – это интенсификация труда авиадиспетчера. Но это будет не рост производительности, а рост аварийности полетов. Просто больше разобьется самолётов, больше народу погибнет и все, какая тут будет интенсификация производства? Вот Д. А. Медведев, в бытность свою президентом, обратился к вопросу улучшения условий труда рабочих и сообщил, что только в обрабатывающих отраслях свыше 500 человек погибло, в добывающих более 200 за год. Так если еще больше интенсифицировать труд, еще больше людей погибнет. Сейчас признаны профессионально заболевшими более 155 тысяч человек, и ежегодно этот список увеличивается на 7-8 тысяч. Количество «вредных» рабочих мест между тем растет. По данным Минтруда, в 2010 году во вредных и тяжелых условиях работало 29 процентов работников, в 2011-м – 30,5 процента, в 2012-м – 31,8 процента [3].
В чем причина аварии на Саяно-Шушенской ГЭС, унесшей жизни 70 человек? Как в чем? Уничтожили созданную трудом многих поколений советских людей единую энергосистему страны. Организатор этого преступления Чубайс разделил ее на куски, которые захватили генерирующие компании, и теперь, в отличие от того, чему нас учили на уроках физики в школе, мы должны, видите ли, поверить, что электричество вырабатывают не генераторы, а генерирующие компании. Известно, что главная задача этих компаний вырабатывать не ток, а прибыль для хозяев этих компаний. А народ еще удивляется, почему у нас тарифы растут. На Саяно-Шушенской ГЭС не только не обновлялось оборудование, а и на ремонт было выделено вместо необходимых 15 млрд. руб. только 7,5 млрд., то есть в два раза меньше. Вот станция и разрушилась. Тут та же самая ситуация, что и с людьми: чтобы человек не умер, надо платить ему не ниже прожиточного минимума. Для техники есть даже специальное понятие «амортизация», что означает неумирание. Если для ремонта, чтобы станция не развалилась, чтобы какой-нибудь агрегат не разболтался и не вылетел, чтобы станция не «умерла», нужно было затратить 15 млрд. руб., а выделили только 7,5 млрд., то изначально было ясно, что станция «умрет» сама и «убьет» работников, которые ее обслуживают. Тем более, что, как выяснилось, в компании, которая занималась ремонтом, оказались родственнички директора этой самой компании, которые перекачивали бюджетные деньги из государственного кармана в родственный карман.
Гидростанция – это крупнейший объект. Что же тогда говорить о более мелких? Постоянно падают то самолеты, то вертолеты. Исправно создаются комиссии для определения причин падения. Но общая причина одна – техника старая, ее надо вовремя списывать и заменять новой. А по отношению к старой, свое отработавшей авиатехнике скорее надо было бы создавать комиссию для определения причин того, почему она еще летает. Если упавшему вертолету тридцать два года, то надо создавать комиссию для выяснения того, почему он еще летал. Несколько лет назад два летчика с падающих МиГов катапультировались, остались живы. Создали комиссию, начали проверять. Что выяснилось – старые МиГи, ну, такие старые, что все хвостовое оперение в микротрещинах. Потому что их эксплуатировали больше 15 лет. Ведь даже легковые автомобили, которым более 10 лет, утилизируют как хлам, а тут сверхзвуковые самолеты. И сразу 200 МиГов пришлось вывести из состава военно-воздушных сил.
В российской гражданской авиации ситуация еще страшнее. Новые «Боинги» 1,5 года служат в Америке, потом их продают в Китай, где они летают 10 лет, затем наши частные компании покупают по дешевке эти отслужившие свое самолеты, и тут они летают до возраста в 25 лет, если не упадут раньше вместе с пассажирами. Капиталисты людей не жалеют, они на покупке и эксплуатации старья, угрожающего жизни людей, делают деньги.
