Сочинитель - [77]

«Так, — сказал сам себе Обнорский. — Минуточку… А чего я, собственно, уперся в Катю Званцеву? А уперся я в нее потому, что она была женой Олега, а потом Сереги… Исчезла летом в неизвестном направлении, а осенью в Питере выныривает некая Рахиль Даллет, мало похожая на еврейку брюнетка… И в медальоне у нее — оба Адвоката, а в глазах у гражданки Израиля — скорбь и тоска… Что, если никакая она не Рахиль, и уж тем более — не Даллет? Что, если эта мадам и есть та самая Катя Званцева?»

Андрей бродил по кабинету, не замечая, какие странные взгляды бросает на него Мишка Петров (впрочем, заместитель Обнорского уже привык к некоторым странностям, проявлявшимся время от времени в поведении шефа…)

Серегин натолкнулся бедром на угол стола (кабинетик-то был тесным) и сморщился, растирая ушиб. Вид у Андрея тем не менее остался отсутствующим — губы скривились, выплевывая ругательство, а глаза смотрели куда-то сквозь стенку. Обнорский продолжал разговаривать с самим собой: «Катя Званцева, пожалуй, вполне могла бы носить медальон с портретами своих покойных мужиков… Но что ей делать в „Европе“, в отеле, где, как у себя дома Антибиотик шастает? Если она от него бежала? Непонятно… И откуда у нее израильский паспорт? Ладно, положим, ксива — проблема чисто техническая, слепить любую можно, были бы бабки… Другое не срастается — она же, как Челищев говорил, беременная была…Месяце на четвертом, кажется — это в июне… Стало быть срок рожать выходил осенью — в октябре примерно. А эта Даллет вовсю на „ходилке“ прыгает — в начале ноября… Непонятно… Да и — разве может женщина бросить своего младенца? Его же кормить надо грудью несколько месяцев, и вообще… Не срастается. Блин, если бы у меня фотография этой Кати-Катерины была… Может, Никите позвонить? У него-то карточка должна иметься, Званцеву же его отдел „закрывал“… Позвонить-то, конечно, можно, но Никита сразу насторожится, начнет спрашивать, что, да как, да почему… А если с ним начистоту потолковать? Тогда эту мадам Даллет в два счета проверить можно будет…».

После недолгих размышлений Обнорский отказался от идеи подробной консультации с Кудасовым. Бог его знает, что с этой Даллет вытанцуется — вдруг она, действительно, Екатерина Званцева? Тогда Никита по-простому наложит на нее лапу, а Андрея «бортанет» — и снова скажет, что это вызвано исключительно интересами дела… Кроме того гражданка Званцева, как ни крути, нарушила подписку о невыезде — это как минимум (если она жива, конечно). А если выяснится, что Рахиль Даллет и Екатерина Званцева — одно и то же лицо, то тетеньке можно «вламывать» еще кучу статей — начиная от незаконного пересечения границы и кончая подделкой документов… Нет, нельзя, ничего толком не выяснив, на хозяйку медальона официальную правоохранительную структуру ориентировать, а действовать частным образом Никита никогда не согласится — это, видите ли, идет вразрез с его принципами.

Андрей вспомнил один разговор с Кудасовым, состоявшийся не так давно, Обнорский тогда «наезжал» на Никиту, спор шел о допустимости использования в борьбе с оргпреступностью незаконных методов.

— Ты что, — с издевательской улыбкой спрашивал шефа 15-го отдела Серегин, — не видишь, что государство — нормальное государство — разваливается, что оно перерождается в полутеневое, в котором государственные чиновники занимаются лоббированием интересов преступников? Для них закон — ширма, из-за которой можно в любой момент выбежать! И в этой ситуации они почти неуязвимы, потому что действуют, используя весь спектр возможностей — и легальными методами, и нелегальными… Те, кто пытается бороться с ними только законным путем, заранее обречены на поражение — возможностей-то меньше!…

Никита в ответ тогда только плечами пожал:

— Не сгущай краски… Как же я до сих пор умудрялся бандитов в камеры отправлять?

Обнорский посмотрел на Кудасова выразительно и махнул рукой — сам, мол, знаешь, кто в этих камерах надолго задерживается… Никита Никитич от этого жеста завелся:

— А что ты машешь? У тебя что — есть конструктивные предложения? Может быть, ты, как какой-нибудь мудак-депутат, скажешь, что бандитов надо прямо на улицах расстреливать? Может быть, нам пора «эскадроны смерти» вводить? Кто только расстреливать-то будет? По каким критериям в эти «эскадроны» людей отбирать? И чем им руководствоваться в своей работе — классовым чутьем? Было это уже все — сам видишь, чем кончилось… Преступность нельзя победить преступными методами. Да ее вообще нельзя победить — ты не хуже меня знаешь, что она всегда была, есть и будет, ее можно только ограничивать, загонять в определенные рамки, мешать ей поразить все общество… А если расстреливать без суда и следствия — вот тогда точно всякой демократии и свободе можно будет рукой помахать, мы тогда начнем как в джунглях жить — кто сильнее, тот и прав! Тогда кровавый хаос начнется! Нельзя на законы плевать, люди не могут жить в обществе без законов!

— А я и не говорю, что законы похерить надо, — вкрадчиво сказал Обнорский. — Ты все говоришь очень правильно — с точки зрения государственного подхода, если рассматривать вопрос масштабно… А если на личном, так сказать, уровне? Ты же не робот запрограммированный, Никита, ты же — человек! У тебя же должно быть личное отношение — особенно к некоторым нашим общим знакомым… Скажи, если, например, они что-нибудь сделают твоей семье — ты тоже им ответишь исключительно законными методами? А?