Сочини что-нибудь - [6]

Было это давно, еще когда Обезьяна не познала горечи поражения, и стояла она за очередным складным столиком в очередном супермаркете, в городе Орландо. Она улыбалась из-за леса шпажек, похожего на королевский набор деревянных гвоздей, вонзенных в белые лоснящиеся кубики. В общем, улыбалась Обезьяна, улыбалась, и тут ее взгляд уткнулся в Мишку Гризли. «Сиэтл! – сказала она про себя. – Я лечу к тебе, жди!» А Гризли тем временем, идя ей навстречу, неожиданно встал. Поднял одну заднюю лапу – проверил, поднял вторую – проверил. Принюхался. Украдкой зарылся мордой в подмышки. Пожав плечами, снова двинулся к Обезьяне, но тут улыбка сошла с его морды. Совсем, окончательно. Брезгливо поморщившись, Мишка бежал. Улыбкой же попыталась Обезьяна приманить Волка, но тот не подошел ни на йоту ближе, чем Гризли. Ноздри его затрепетали, серые глаза от ужаса полезли на лоб. Волк убежал. Плененный улыбкой Обезьяны, Орел было спустился к столику, а потом вдруг заклекотал и, меся воздух золотистыми крыльями, улетел прочь.

Нюх у Обезьяны слегка притупился – ведь она столько продавала парфюм и сигареты, но вот и она заметила: сыр воняет. Воняет отвратительно, палеными волосами, и сочится капельками прозрачного смрадного жира. Да тут, решила Обезьяна, любой подумает, что сыр испорчен! Он, поди, еще и сальмонеллой кишит! Дабы проверить догадку, Обезьяна приманила улыбкой Свинку, однако и та не решилась отведать зловонных кубиков. Обезьяну – с морды которой не сходила улыбка – приметил Горилла. Одетый в красную жилетку менеджера, он скрестил могучие лапы на широкой груди и, покачав головой, сказал:

– Этакую вонищу разве что безумец попробует!

Той же ночью Обезьяна, вернувшись в номер мотеля, позвонила Бобру:

– По-моему, сыр отравлен.

– Расслабься, – отвечал Бобер. – С сыром все хорошо.

– Зато воняет он очень нехорошо.

– Мы на тебя рассчитываем. Если кто и может открыть нишу на рынке для нашего сыра, так это ты.

Бобер объяснил, что «Луэллин фуд» заключили контракт на поставку сыра по всей Америке, по убыточной цене (потери – двенадцать центов с единицы). Потом он как бы оговорился, мол, главный соперник Обезьяны, Койот, вовсю продает сыр в Роли-Дареме, от покупателей нет отбоя. Разочарованно вздохнув, Бобер добавил: из Койота, наверное, региональный супервайзер для северо-запада страны выйдет получше. И что Койоту, похоже, сильнее хочется перебраться в Сиэтл.

Положив трубку, Обезьяна сказала себе:

– Да чтобы я и Койоту продула!..

Она сказала себе:

– Врет все Бобер. Койот и Белке бы орехов не продал.

Всю ночь она лежала без сна, слушая, как в соседнем номере Кролик сношается с Норкой. Она боялась, что, несмотря на степень бакалавра, она так и останется в зале под стеклянным потолком, весь остаток карьеры будет подставлять шейку Лосю. Дабы успокоиться, она решила позвонить папе с мамой, но передумала.

– Обезьяна, ты уже взрослая, – сказала она себе. – Твои проблемы – тебе и решать.

Сев на кровати и слушая охи и ахи из-за стенки, Обезьяна уткнулась в «Семейную хронику Уопшотов»[8]. Когда над Орландо взошло солнце, она оделась и накрасилась. Подумала, что никто ее никогда не полюбит. У нее даже своего дома не было.

Днем она, улыбаясь из-за колючего леса шпажек, ждала одного конкретного покупателя. Улыбнувшись Сове, Обезьяна крикнула Опоссуму, Моржу и Пуме через весь зал:

– Подходите, пробуйте новый сыр! Швейцарский, из натурального молока коров, выпасенных на лугах, без добавления гормонов роста и прочих искусственных ингредиентов.

Разумеется, Обезьяна понятия не имела, из чего сыр. Она даже на вкус его не пробовала. Этакую вонищу только безумец попробует!

Той же ночью Обезьяна, нарушив цепочку субординации, позвонила прямиком Бизону, директору отдела национальной эксплуатации – тому, кто стоял на четыре ступеньки выше Бобра. Хуже того, позвонила ему на личный сотовый. Представилась как положено, однако Бизон спросил в ответ:

– Вы лично мне подчиняетесь?

Обезьяна сказала, что она – из команды командируемых промоутеров, которой дано задание внедрить на рынок Флориды проблемный сыр. Сейчас она работает в Орландо, и ей кажется, что сыр испорчен. К Бизону Обезьяна обращалась «сэр», а ведь зареклась обращаться так к кому-либо. Даже к отцу она так не обращалась.

– Испорчен? – переспросил Бизон. Был еще ранний вечер, но в его голосе звучали пьяные нотки. В трубке забулькало: Бизон лакал джин из горлышка; зашуршали таблетки. Голос Бизона гремел, отдаваясь эхом, и Обезьяна представила, как он говорит с ней по золоченому телефону, сидя в просторном зале с мраморным полом и фресками на потолке.

– Сэр, – поморщившись, сказала Обезьяна, – этот сыр даже Мышь есть не хочет.

– К Бобру обращались?

– Сэр, – ответила Обезьяна, – вдруг какой-нибудь ребенок отравится сыром, а мне потом вчинят иск за убийство по неосторожности?

Она ответила:

– Если честно, даже Скунс назвал сыр вонючим.

В ответ Бизон напомнил, что жизнь – это тебе не бассейн во дворе. Гулким голосом напомнил он, что главное – это выносливость. Правда, голос его звучал то гневно, то плаксиво, и при том всегда пьяно. А потом ни с того ни с сего Бизон спросил: