Сочинения - [91]

XXXIII. Еще один шаг вперед

Три дня показались графу Солтыку вечностью. На третий день вечером, когда он был в дворянском клубе, Борис принес и лично вручил ему письмо от Эммы Малютиной.

— Скажите, что я сейчас приеду, — сказал он, пробежав глазами долгожданные строки и, сунув в руку лакею ассигнацию, поспешно спустился по лестнице, сел в карету и отправился домой, чтобы переодеться.

Час спустя он уже входил в гостиную молодой хозяйки.

— Вы одна? — спросил граф, целуя ее руку.

— Одна, — отвечала красавица, садясь против него у камина.

Солтык пристально смотрел на нее, стараясь прочесть хоть что-нибудь в ее взгляде, но прекрасные синие глаза были по-прежнему холодны. Тем не менее, он обратил внимание, что хозяйка тщательно готовилась к его приезду. При кажущейся небрежности ее туалет был тщательно продуман. До сих пор граф еще не видел ее в домашнем платье. На ней был голубой шелковый пеньюар, отделанный белым кружевом, поверх него — коротенькая жакетка из темно-красного бархата на собольем меху. Роскошные белокурые волосы густыми прядями спадали на плечи, за ухом как будто нечаянно прицепилась красная камелия; на руке — узенький золотой браслет, на ногах — прелестные, вышитые бисером туфли. Все было продумано до тонкостей.

Эмма со своей стороны мысленно смеялась над завитыми волосами графа, над его тонкими духами и странным галстуком, неизвестно почему видя в этом проявление его слабости и чувствуя свою власть над ним.

— Разрешите ли вы мне, наконец, интересующую меня загадку? — начал Солтык.

— Да, — равнодушно ответила красавица.

— Я никогда не видывал женщины красивее вас, но вместе с тем и страннее. Вы так же таинственны и жестоки, как древние сфинксы.

— Это правда. У меня нет сердца.

Тонкие пальчики Эммы машинально перебирали пушистый мех на жакетке, а взор ее был задумчиво устремлен вдаль.

— Не уверяйте меня, что вы демон, я вам не поверю.

— Я не особенно добра, но и не зла… повинуюсь властям без ненависти и без любви.

— Кто же эти власти?

— Вы узнаете это, граф, хотя сегодня я заметила в вас один недостаток…

— Какой именно?

— Вы тщеславны и всеми силами стараетесь мне понравиться, а это смешит меня, — и Эмма захохотала.

Граф покраснел до корней волос.

— Жестокая женщина, вы играете со мною, как тигрица со своей беззащитной жертвой!

— Несмотря на открытый мною в вас недостаток, я готова довериться вам и высказать мою тайну. Во многих отношениях вы лучше других молодых людей; вы мужчина, а не салонная кукла, вот почему я решаюсь говорить с вами откровенно.

— Ваша власть надо мной неограниченна… Вы необыкновенное создание, Эмма! С вами нельзя, как с другими девушками вашего возраста, объясняться в любви. Вам известны самые сокровенные движения человеческого сердца; вы угадываете все помыслы… Сознайтесь, вы давно уже угадали, что я люблю вас?

— Угадала…

— И знаете, до какой степени я вас люблю?

— Знаю.

— Я мечтаю о вас и днем, и ночью… Для вас я готов отказаться от всего… Нет жертвы, которой бы я не принес вам!.. Но ваша холодность и ваши насмешки доводят меня до безумия.

— Насмешки? — повторила Эмма. — Возможно ли это? Напротив, меня радует ваша пылкая страсть, я так искренно желаю возбудить ее в вас.

— С какой целью?

— Вы это узнаете.

— Я готов сделаться слепым орудием в ваших руках, готов служить вам для достижения ваших таинственных целей, но не раньше, как вы станете моей женой.

— Я никогда не стану вашей женой.

— Почему же? Сжальтесь надо мной! — и граф упал на колени перед Эммой и прижал ее к своему сердцу. Девушка вырвалась из его объятий и, откинувшись на спинку кресла, сказала строгим голосом:

— Не смейте прикасаться ко мне, иначе мы навсегда расстанемся с вами.

— Простите меня! — умолял Солтык. — Я не желал оскорбить вас, клянусь вам!

— Напрасные клятвы. Между вами и мной зияет бездна. Я не полюблю никого и никогда не выйду замуж.

— Это невероятно!

— Я говорю вам совершенно серьезно.

— Неужели вы так неумолимы?

— Встаньте же, граф! Вы не тронете меня вашими мольбами. Встаньте и выслушайте меня со вниманием.

Солтык повиновался.

— Не смотрите на эту обстановку, эту дорогую мебель, это шелковое платье и кружева. Представьте, что на мне длинная белая одежда, на ногах сандалии, а лицо мое закрыто покрывалом — и тогда вы поймете, кто я.

— Весталка?

— Нет, — жрица.

— В самом деле… Здесь недостает только жертвенного ножа, а жертва уже готова.

Что заставило содрогнуться эту мраморную красавицу? Какой огонек блеснул в ее гордых, холодных глазах? Так, вероятно, стоя посреди арены, смотрели голодные львицы на отданных им на съедение беззащитных жертв. Граф не понял этого взгляда и спросил:

— Что с вами?

— Ничего, ничего, — ответила Эмма и, откинувшись на спинку кресла, закрыла глаза.

— Вы принадлежите к религиозной секте? — начал Солтык после довольно продолжительной паузы.

— Нет, я член небольшой общины миссионеров великих святых подвижников… Мы переживаем эпоху сильного брожения умов… С одной стороны, слепая бессмысленная вера, чтение молитв, которых никто не слушает, исповедь у священников, заботящихся исключительно о своем личном благосостоянии; с другой стороны, абсолютное безверие. У этой последней категории людей нет ничего святого. Безнравственные материалисты определяют наклонности людей по устройству их черепа, следят за произрастанием трав и кустарников, наблюдают за движением планет, но не веруют в Бога, потому что не видят Его даже посредством усовершенствованных телескопов. Представьте себе, что посреди этой ни во что не верящей массы людей встречаются, хотя и очень редко, такие личности, которые верят в загробную жизнь и стараются войти в общение с душами умерших.