Сочинения в трех томах. Том первый. Заповедник для академиков - [40]

Увидев Полину, мужчина в галифе предупреждающе крикнул:

— Полина! Полина Покровская, я к тебе обращаюсь!

— А чего? — крикнула в ответ Полина, отступая назад в посудомоечную.

Мужчина пошел за ней.

— Я тебе вчера приказал — представить паспорт и трудовую книжку. Казалось бы — ясное задание?

— Я принесу, ей-богу, принесу, товарищ директор. У меня все документы у тетки на Басманной лежат, честное слово, принесу, ну завтра, а хотите, нынче в ночь поеду?

— Может, и поедешь, только пропадешь — не найти тебя. Лучше я тебя завтра утром отправлю, приставлю к тебе сторожа Силантьева и отправлю.

— Это почему же Силантьева?

— А знаешь почему, — директор понизил голос, будто секретничал, — потому что он мне письмо прислал, что ты не та, за кого себя выдаешь, и вовсе ты не Покровская, а Полина Луганская, любовница князя.

— Это ж вранье! Вы меня с детства знаете!

— Знаю-то знаю, а сомневаюсь, гражданка Покровская, и попрошу не отвлекать меня разговорами, до утра из комнаты не выходи, а утром телегу дам, Силантьев тебя отвезет.

— Товарищ директор…

— Не могу, Полина. И не проси.

По проходу быстро прошла девочка с черной косой — принесла новый поднос с тарелками. От подноса шел вкусный запах макарон с мясом. Директор проводил поднос взглядом и увидел ненужного свидетеля — Лидочку.

— А вы что здесь делаете, гражданка?

Лидочку оттолкнула толстая подавальщица, которая примчалась за новым подносом, она поменялась подносами с девочкой.

— Посторонись! — сказала она директору, тот смешался и отступил к лестнице.

— Чтобы ни-ни! — крикнул директор оттуда и исчез.

Лидочка хотела идти в зал, но Полина ее окликнула.

— Постойте, погодите, — позвала она. — Одну секунду!

Полина не выпускала из рук кастрюлю.

— Возьми, спрячь у себя! — Голос Полины был чрезвычайно настойчив. Она протянула кастрюлю Лиде.

— Ну что вы!

— Мне же некуда спрятать! Он кастрюлю у меня в руках видел — значит, ночью они обыск у меня в комнате устроят. Разве я не знаю — я их хорошо знаю!

— Но куда я это дену?

— Вы к себе в комнату пока поставьте, под кровать, никто до завтра не будет у вас искать. А завтра, если жива буду, — возьму. Ну скорей же! Христом Богом молю!

Полина говорила сердито, будто Лидочка была виновата в ее злоключениях. И Лидочка подчинилась. Почему подчинилась? Наверное, потому, что поверила, что жизнь Полины зависит от этой кастрюли.

Кастрюля была тяжелой, Лидочка чуть было не уронила ее.

— Да беги ты! — с раздражением к человеческой глупости воскликнула Полина. Глаза ее казались громадными, черными и даже страшными, Лида стала подниматься по лестнице — и все быстрее, раз только оглянулась — увидела, что Полина стоит и глядит настойчиво вслед…

Верхний коридор был пуст. Только дверь в кабинет докторши была приоткрыта. Лидочка проскочила ее, не оглядываясь, и уже побежала к своей комнате, как услышала сзади голос Ларисы Михайловны:

— Иваницкая, что с вами? Что вы несете?

«У тебя мгновение, чтобы придумать ответ».

— Ах, — Лидочка остановилась, оглянулась и ответила сразу, чтобы Лариса Михайловна не успела заглянуть в кастрюлю: — Я горячей воды налила, хочу голову помыть.

— Но сейчас же ужин!

— Вот именно! — Достаточно ли жизнерадостно звучит ее голос? — В душе никого нет, я спокойно вымоюсь.

— Только на улицу после этого — ни-ни! — крикнула добрая докторша.

Лидочка спряталась в своей комнате, закрыла дверь. Темнота в первое мгновение была спасительной, но тут же ей показалось, что Максим Исаевич так и не ушел — все еще прячется в комнате. Крепко прижав кастрюлю к животу, Лидочка нащупала на стене выключатель. Загорелся свет. Комната была пуста.

Лидочка быстро нагнулась и задвинула кастрюлю под кровать.

Лидочка высунула нос из двери — нет ли докторши? Пусто.

Она побежала к главной лестнице, которой заканчивался коридор с левой стороны. То была парадная лестница, с трюмо в рост человека между пролетами. Навстречу Лидочке поднимались незнакомые отдыхающие, по взгляду одной из женщин Лидочка догадалась, что ее прическа не в порядке. Она остановилась, поглядела в трюмо. Не прическа, а воронье гнездо. Лида поправила волосы, потом десять раз медленно вздохнула и тут подумала: «Ну и глупая я — чего же не посмотрела, что в кастрюле? Неужели сокровища князей Трубецких? А я их — под кровать!»

С этими мыслями Лидочка вбежала в столовую, в дверях она столкнулась с Борисом Пастернаком, он уступил ей дорогу. А вот Алмазов, что сидел за средним столом, резко обернулся — через плечо посмотрел кошачьим немигающим взглядом. Альбина сидела рядом, тихая, как мышка.

Лидочка пробежала к своему месту. Там стояла тарелка с макаронами — Марта взяла для нее и сберегла. И ждала.

— Ты что? — спросила Марта.

— Задержалась, — прошептала Лида. И, не одолев внезапного озорства, добавила: — Твой поклонник прибегал, испугался огласки.

— Мой… что? Ах, мерзавец! Заяц толстозадый! Практически изнасиловал меня, а теперь перепугался.

— Девушки, — со своего стола крикнул Матя. — Сегодня танцы до утра! Первый фокстрот за мной!

— Спокойно, спокойно, — прервал поднявшийся гомон президент Филиппов. — Для сведения граждан отдыхающих, которые не в курсе дела или не прочли объявления возле входа в бильярдную, довожу до сведения, что никаких танцев до утра не предусмотрено. Танцы проводятся в большой гостиной под патефон, пластинки привезены уважаемым профессором Глазенапом, за что мы его поблагодарим.