Сочинения. В 2-х томах - [12]

Чуда-терема сторожит затвор:

На седых щеках слезовая смоль,

Меж бровей-трущоб вещей думы боль.

(1911)

89 Галка-староверка ходит в черной ряске,

Галка-староверка ходит в черной ряске,

В лапотках с оборой, в сизой подпояске,

Голубь в однорядке, воробей в сибирке,

Курица ж в салопе — клеваные дырки.

Гусь в дубленой шубе, утке ж на задворках

Щеголять далося в дедовских опорках.

В галочьи потемки, взгромоздясь на жердки,

Спят, нахохлив зобы, курицы-молодки;

Лишь петух-кудесник, запахнувшись в саван,

Числит звездный бисер, чует травный ладан.

На погосте свечкой теплятся гнилушки,

Доплетает леший лапоть на опушке,

Верезжит в осоке проклятый младенчик…

Петел ждет, чтоб зорька нарядилась в венчик.

У зари нарядов тридевять укладок…

На ущербе ночи сон куриный сладок:

Спят монашка-галка, воробей-горошник…

Но едва забрезжит заревой кокошник —

Звездочет крылатый трубит в рог волшебный:

«Пробудитесь, птицы, пробил час хвалебный!

И пернатым брашно, на бугор, на плёсо,

Рассыпает солнце золотое просо!»

90. ВЕШНИЙ НИКОЛА

Как лестовка в поле дорожка,

Заполье ж финифти синей.

Кручинюсь в избе у окошка

Кручиной библейских царей.

Давид убаюкал Саула

Пастушеским красным псалмом,

А мне от елового гула

Нет мочи ни ночью, ни днем.

В тоске распахнула оконце:

Все празелень хвои да рябь вод.

Глядь — в белом, худом балахонце

По стежке прохожий идет.

Помыслила: странник на Колу,

Подпасок, иль Божий Бегун, —

И слышу: «я Вешний Никола» —

Усладней сказительных струн.

Было мне виденье, сестрицы,

В сне тонцем, под хвойный канон.

С того ль гомонливы синицы,

Крякуши и гусь-рыбогон.

Плескучи лещи и сороги

В купели финифтяных вод…

«Украшенны вижу чертоги» —

Верба-клирошанка поет.

91. РОЖЕСТВО ИЗБЫ

От кудрявых стружек тянет смолью,

Духовит, как улей, белый сруб.

Крепкогрудый плотник тешет колья,

На слова медлителен и скуп.

Тепел паз, захватисты кокоры,

Крутолоб тесовый шоломок.

Будут рябью писаны подзоры

И лудянкой выпестрен конек.

По стене, как зернь, пройдут зарубки:

Сукрест, лапки, крапица, рядки,

Чтоб избе-молодке в красной шубке

Явь и сонь мерещились легки.

Крепкогруд строитель-тайновидец,

Перед ним щепа, как письмена:

Запоет резная пава с крылец,

Брызнет ярь с наличника окна.

И когда оческами кудели

Над избой взлохматится дымок —

Сказ пойдет о Красном Древоделе

По лесам, на запад и восток.

92 Посмотри, какие тени

Посмотри, какие тени

На дорогу стелют вязы!

Что нам бабушкины пени,

Деда нудные рассказы.

Убежим к затишью речки

От седой, докучной ровни…

У тебя глаза, как свечки

В полусумраке часовни.

Тянет мятою от сена,

Затуманились покосы.

Ты идешь, бледна как пена,

Распустив тугие косы.

Над рекою ветел лапы,

Тростника пустые трости.

В ивняке тулья от шляпы:

Не вчерашнего ли гостя?

Он печальнее, чем ели

На погосте, в час заката…

Ты дрожишь, белей кудели,

Вестью гибели объята.

Ах, любовь, как воск для лепки,

Под рукою смерти тает!..

«Святый Боже, Святый крепкий» —

Вяз над омутом вздыхает.

(1915)

93 Разохалась старуха

Разохалась старуха

Про молодость, про ад.

В зените горы пуха

Пролиться норовят.

Нет моченьки на кроснах

Ткать белое рядно.

Расплакалося в соснах

Пурги веретено.

Любовь, как нитку в бёрде,

Упустишь — не найдешь.

Запомнилося твердо,

Что был матер, пригож.

Под таежным медведем

Погиб лихой лесник…

Плакучих дум соседям

Не вымолвил язык.

Все выплакано кроснам —

Лощеному рядну.

Не век плясать по соснам

Пурги веретену.

Изба — гнездо тетерье,

Где жизнь, как холст доткать…

А тучи ронят перья

В лесную темь и гать.

94 Дымно и тесно в избе,

Дымно и тесно в избе,

Сумерки застят оконце.

Верь, не напрасно тебе

Грезятся небо и солнце.

Пряжи слезой не мочи,

С зимкой иссякнет куделя…

Кот, задремав на печи,

Скажет нам сказку про Леля.

«На море остров Буян,

Терем Похитчика-Змея»…

В поле редеет туман,

Бор зашептался, синея.

«Едет ко терему Лель,

Меч-кладенец нагот-еве»…

Стукнул в оконце Апрель —

Вестник победной любови.

95 Невесела нынче весна:

Невесела нынче весна:

В полях безголосье и дрема,

Дымится, от ливней черна,

На крышах избенок солома.

Окутала сизая муть

Реку и на отмели лодку.

Как узника, тянет взглянуть

За пасмурных облак решётку.

Душа по лазури грустит,

По ладану ландышей, кашек.

В лиловых потемках ракит

Не чуется щебета пташек.

Ужель обманула зима

И сны, что про солнце шептали?

Плывут облаков терема

В рябые, потусклые дали.

(1911)

96 Талы избы, дорога,

Талы избы, дорога,

Буры пни и кусты.

У лосиного лога

Четки елей кресты.

На завалине лыжи

Обсушил полудняк.

Снег дырявый и рыжий,

Словно дедов армяк.

Зорька в пестрядь и лыко

Рядит сучья ракит.

Кузовок с земляникой —

Солнце метит в зенит.

Дятел — пущ колотушка —

Дразнит стуком клеста,

И глухарья ловушка

На сегодня пуста.

97 Ветхая ставней резьба,

Ветхая ставней резьба,

Кровли узорный конек.

Тебе, моя сказка, судьба

Войти в теремок.

Счастья-Царевны глаза

Там цветут в тишине,

И пленных небес бирюза

Томится в окне.

По зиме в теремок прибреду

Про свои поведать вины,

И глухую старуху найду

Вместо синей звенящей весны.

(1912)

98 Мне сказали, что ты умерла

Мне сказали, что ты умерла

Заодно с золотым листопадом,

И теперь, лучезарно светла,

Правишь горним неведомым градом.

Я нездешним забыться готов, —

Ты всегда баснословной казалась,

И багрянцем осенних листов

Не однажды со мной любовалась.

Говорят, что не стало тебя.