Сочинения. В 2-х томах - [102]

Силиверст пробаял: то в гончарной

Стало рябому котлу угарно,

Он и стонет, прасол нетверёзый!..

Светлый Павел, утирая слезы,

Обронил из уст словесный бисер:

Чадца, теля не от нашей рыси; —

Стала ялова праматерь на удои,

Завывают избы волчьим воем,

И с иконы ускакал Егорий, —

На божнице змий да сине море!..

Неусыпающую в молитвах Богородицу

Кличьте, детушки, за застолицу!

«Обрадованное Небо —

К Тебе озера с потребой,

Сладкое Лобзание —

До Тебя их рыдание!

Неопалимая Купина —

В чем народная вина?

Утоли Моя Печали —

Стань березкой на протале!

Умягчение Злых Сердец —

Сядь за теплый колобец!

Споручница Грешных —

Спаси от мук кромешных!»

Гляньте, детушки, за стол —

Он стоит чумаз и гол;

Нету Богородицы

У пустой застолицы!

Вы покличьте-ка, домочадцы,

На Сиговец к студеному долу

Парусов и рыбарей братца —

Святителя теплого — Миколу!

Он, кормилец, в ризе сермяжной,

Ради песни, младеня в зыбке,

Откушает некуражно

Янтарной ухи да рыбки!

«Парусов погонщик Миколае,

Объявился змий в родимом крае,

Вороти Егорья на икону —

Избяного рая оборону!

Красной ложкой похлебай ушицы,

Мы тебе подарим рукавицы,

И на ноженьки оленьи пимы…

Свете Тихий, Свет Незаходимый!

Русский сад — мужики да бабы,

От Норвеги и до смуглой Лабы

Принесем тебе морошки, яблок…

Ты воспой, наш сладковейный зяблик.

Правило веры и образ кротости,

Не забудь соборной волости!

В зимы у нас баско, —

Деды бают сказки,

Как потемок скрыни

Сарафаны сини,

Шубы долгоклинны,

Лестовицы чинны!

По моленным нашим

Чирин да Парамшин,

И персты Рублева

Словно цвет вербовый!

По зеленым веснам

Прилетает к соснам

На отцов могилы

Сирин песнокрылый.

Он, что юный розан,

По Сиговцу прозван

Братцем виноградным,

В горестях усладным!

Ти-ли, ти-ли —

Плывут корабли —

Голубые паруса

Напрямки во небеса.

У реки животной

Берег позолотный,

Воды-маргариты

Праведным открыты.

Кто во гробик ляжет

Бледной, лунной пряжей,

Тот спрядется Богом

Радости залогом!

Гробик, ты мой гробик,

Вековечный домик,

А песок желтяный —

Суженый желанный!»

Гляньте, детушки, на стол —

Змий хвостом ушицу смел!..

Адский пламень по углам: —

Не пришел Микола к нам!

* * *

Увы, увы, раю прекрасный!..

Февраль рассыпал бисер рясный,

Когда в Сиговец, златно-бел,

Двуликий Сирин прилетел.

Он сел на кедровой вершине,

Она заплакана поныне,

И долго, долго озирал

Лесов дремучий перевал.

Истаевая, сладко он

Воспел: Кирие елейсон!

Напружилось лесное недро,

И как на блюде, вместе с кедром,

В сапфир, черемуху и лен

Певец чудесный вознесен.

В тот год уснул навеки Павел, —

Он сердце в краски переплавил,

И написал икону нам:

Тысячестолпный дивный храм,

И на престоле из смарагда,

Как гроздь в точиле винограда,

Усекновенная глава.

Вдали же никлые березы,

И журавлиные обозы,

Ромашка и плакун-трава.

Еще не гукала сова,

И тетерев по талой зорьке

Клевал пестрец да ягель горький,

Еще медведь на водопое

Гляделся в зеркальце лесное

И прихорашивался втай, —

Стоял лопарский сизый май,

Когда на рыбьем перегоне,

В лучах озерных, легче соний,

Как в чаше запоны опал,

Олеха старцев увидал. —

Их было двое светлых братий,

Один Зосим, другой Савватий,

В перстах златые копей…

Стал огнен парус у ладьи,

И невода многоочиты,

Когда сиянием повиты.

В нее вошли озер Отцы.

«Мы покидаем Соловцы,

О, человече Алексие!

Вези нас в горнюю Россию,

Где Богородица и Спас

Чертог украсили для нас!»

Не стало резчика Олехи…

Едва забрезжили сполохи,

Пошла гагара на утек,

Заржал в коклюшках горбунок,

Как будто годовалый волк

Прокрался в лен и нежный шелк.

Лампадка теплилась в светелке,

И за мудреною иголкой

Приснился Проне смертный сон:

Сиговец змием полонен,

И нет подойника, ушата,

Где б не гнездилися змеята.

На бабьих шеях, люто злы,

Шипят змеиные узлы,

Повсюду посвисты и жала,

И на погосте кровью алой

Заплакал глиняный Христос…

Отколе взялся Алконост,

Что хитро вырезан Алешей, —

«Я за тобою по пороше!

Летим, сестрица, налегке

К льняной и шелковой реке!»

Не стало кружевницы Прони…

С коклюшек ускакали кони,

Лишь златогривый горбунок,

За печкой выискав клубок,

Его брыкает в сутеменки…

А в горенке по самогонке

Тальянка гиблая орет —

Хозяев новых обиход.

* * *

Степенный свекор с Силиверстом

Срубили келью за погостом,

Где храм о двадцати главах,

В нем Спас в глазуревых лаптях.

Который месяц точит глина,

Как иней ягодный крушина,

Из голубой поливы глаз

Кровавый бисер и топаз.

Чудно, болезно мужичью

За жизнь суровую свою,

Как землянику в кузовок,

Сбирать слезинки с Божьих щек!

Так жили братья. Всякий день,

Едва раскинет сутемень

Свой чум у таежных полян,

В лесную келью, сквозь туман,

Сорока грамотку носила:

Была она четверокрыла,

И, полюбив налимье сало,

У свекра в бороде искала.

Уж не один полет воочью

Сильверст за пазухой сорочьей

Худые вести находил, —

Писал их столпник, старец Нил:

Он на прибрежии Онега

Построил столп из льда и снега,

Покрыл его дерном, берестой,

И тридцать лет стоит невестой

Пустынных чаек, облаков

И серых беличьих лесов; —

Их немота роила были,

Что белки столпника кормили.

Он по мирскому стольный князь,

Как чешуей озерный язь,

Так ослеплял служилым златом

Любимец царские палаты.

Но сгибло всё: Нил на столпе —

Свеча на таежной тропе,

В свое дупло, как хризопраз,

Его укрыл звериный Спас!

* * *

Однажды птица прилетела

Понурою, отяжелелой,

И не клевала творожку.

Сильверст желанную строку