Сочинения - [305]

И что же вы думаете? Услыхав такие речи, парень отступил на шаг, заложил руки за спину, свистнул как-то по-особенному, окинул меня взглядом с головы до пят да вдруг как расхохочется! Мы даже испугались, – уж не рехнулся ли часом? И – знаете, что я вам скажу? – с этих самых пор мы с ним подружились, лучшими приятелями стали! Должен признаться: парень мне с каждым разом все больше нравился. Правда, – мот, шалопай, деньгам счета не знает и к тому же с придурью. Встретит, к примеру, нищего, сунет руку в карман и подаст, не считая. Ну, кто так делает? Или снимет с себя пальто, целехонькое, новенькое и отдаст первому встречному. Ну, что говорить, когда у человека не все дома! Мать, бедную, от души было жаль! Плачется мне, бывало, – что делать? Просит меня, чтобы я с ним потолковал. Я, конечно, готов: жалко мне, что ли? Денег стоит? Принимался рассказывать ему истории, приводил примеры, изречения, притчи, – как Тевье умеет. А он как раз любил меня послушать, расспрашивал о моем житье-бытье, какие у меня порядки в доме.

– Хотел бы я, – говорит он однажды, – как-нибудь побывать у вас, реб Тевье.

– За чем же дело стало? Хотите побывать у Тевье, прокатитесь разок ко мне на хутор. У вас достаточно лошадей и лисапедов. А в крайнем случае можно и пешком пройтись, – авось ноги не отвалятся! Это недалеко, только лес пересечь…

– А когда, – спрашивает он, – вы бываете дома?

– Меня, – говорю, – можно застать дома только в субботу или в праздник. Погодите-ка, знаете что? В будущую пятницу у нас пятидесятница. Если хотите, прогуляйтесь к нам на хутор, моя жена угостит вас молочными блинчиками, да такими… – и добавляю по древнееврейски: – каких наши предки и в Египте не едали…

– Что это значит? – спрашивает он. – Вы же знаете, что по части древнееврейского я не очень-то силен.

– Знаю, – говорю, – что вы не очень-то сильны. Если бы вы учились в хедере, как я когда-то учился, вы бы тоже кое-что кумекали…

Рассмеялся он и говорит:

– Ладно! Буду вашим гостем: в первый день праздника приеду, реб Тевье, кое с кем из моих знакомых к вам на блинчики, только уж вы, – говорит, – смотрите, чтоб горяченькие были!

– С пылу, с жару! – отвечаю. – Со сковородки – прямо в рот!

Приезжаю домой и говорю своей старухе:

– Голда, у нас будут гости на праздник.

– Поздравляю! – отвечает. – Кто такие?

– Об этом после узнаешь, – говорю. – Ты приготовь побольше яиц; сыра и масла у нас достаточно. Напечешь блинчиков на три персоны, но на такие персоны, которые не дураки покушать, а в писании ничего не смыслят!

– Наверное, – говорит она, – напросился какой-нибудь растяпа из голодающей губернии?

– Глупая ты, Голда! Во первых, – говорю, – не велика беда, если мы бедного человека накормим праздничными блинчиками. А во-вторых, да будет тебе известно, дорогая моя супруга, благочестивая и смиренная госпожа Голда, что одним из наших гостей будет сынок вдовы, тот самый Арончик, о котором я тебе рассказывал.

– Ну, – отвечает она, – это совсем другое дело!

Вот она, сила миллионов! Даже моя Голда, едва почует деньги, совсем другим человеком становится. Таков мир, что и говорить! Как это в молитве сказано: «Сребро и злато – дело рук человеческих, – деньги губят человека…

Короче, – наступил радостный, зеленый праздник. О том, какая красота у меня на хуторе в эту пору, как там зелено, светло и тепло, вам рассказывать нечего. Самый крупный богач у вас в городе мог бы пожелать себе иметь такое голубое небо, такой зеленый лес, такие пахучие сосны, такую чудесную траву корм для коровок, которые стоят, жуют и смотрят вам в глаза, будто желая сказать: «Вы нас всегда такой травкой кормите, а уж молока мы вам не пожалеем».

Нет, говорите что хотите, предложите мне самое прибыльное дело, но если для этого понадобится переехать из деревни в город, я с вами не поменяюсь. Где у вас в городе такое небо? Как в молитве говорится: «Небеса – чертог господен», – только богу под стать такое небо! В городе, если голову задерешь, – что увидишь? Дом, крышу, трубу. Но разве есть там такие деревья? А уж если и попадется деревцо, так вы на него хламиду напяливаете.

Одним словом, гости мои налюбоваться не могли, когда ко мне на хутор приехали. Прибыли они, четыре молодца, верхом. Лошадки – одна другой лучше. А уж под Арончиком была лошадка… Жеребец! Настоящий мерин! За триста рублей такого не купишь.

– Милости просим, дорогие гости! – говорю я. – Это вы что же ради праздника решили верхом прокатиться?[16] Да ладно! Тевье не такой уж праведник, а если вас, даст бог, на том свете посекут за это, – не мне больно будет… Эй, Голда! Присмотри-ка там, чтобы блинчики были готовы, и пусть вынесут стол сюда, во двор, в доме мне перед гостями хвастать нечем… Эй, Шпринца, Тайбл, Бейлка! Куда вы там запропастились? Пошевеливайтесь!

Командую я эдак, и вот вынесли стол, стулья, скатерть, тарелки, ложки, вилки, соль и тут же – Голда моя с блинчиками, горячими, пламенными, прямо со сковороды, вкусными, жирными – объедение! Гости мои нахвалиться не могут…

– Чего ты стоишь? – говорю я жене. – Повторить надо ради праздника! Сегодня у нас пятидесятница, а в этот день стих «хвалю тебя» произносят дважды!